вертолета, в которой каким-то чудом выжил он один – и полагал себя хладнокровным человеком. Но творившееся здесь наполняло его отвращением. Конечно, приказы не обсуждают. Но, видят все боги мира, как же ему не хочется возвращать бежавших детей в местный гадюшник… Конечно, они девианты, убийцы со сверхъестественными способностями, они крайне опасны для окружающих, но они же дети!!
Шагая по тропинке между зданиями, он коротко, резко выдохнул. Приказы не обсуждают. В его обязанности входит предотвращать побеги и охранять от девиантов окружающих, и он свой долг выполнит. Эмоции – в сторону. Сейчас главное понять, можно ли взять их живыми и не угробить ни гражданских, ни своих людей. Интересно лишь, как можно убить кого-то, взглядом останавливающего в воздухе пули? Впрочем – он на ходу заглянул в папку – судя по тому, что здесь написано, пули с урановым сердечником остановить им не удастся, так что снайпер справится. Если, конечно, эта Карина не прикидывалась во время экспериментов слабее, чем она есть на деле.
В большой комнате, бывшем конференц-зале административного здания, отведенной под штаб, уже сидел Кмир с тремя бойцами, скучающе поглядывающий на настенные часы.
– Что за пожар? – недовольно спросил лейтенант. – Сидим мы, понимаешь, на вахте в спецкорпусе, и вдруг трель в ухе – мамаша требует детишек домой. Девианты нашлись, что ли?
– Догадливый… – бросил капитан, присаживаясь. Сейчас проницательность его заместителя почему-то вызвала у него новый приступ раздражения. – Нашлись.
Он швырнул папку на стол.
– Вот. Особо секретное дерьмо. План местности и здания, где они обитают, и всякая хрень. Обе девчонки, и с ними трое некомбатантов, двое взрослых и один ребенок. Не позже шести мы должны начать выдвижение на место. Пока народ не подтянулся, давай думать, как попытаться обойтись без жертв. Напомни мне – канистры со слезогонкой подвезли взамен потраченных на учениях?…
Завтрак прошел в гробовом молчании. Цукка удивленно поглядывала то на притихших детей, сосредоточенно жевавших кукурузные хлопья в молоке, то на отстраненного Дзинтона, который, казалось, полностью погрузился в свои мысли. Карина ожесточенно жевала, снова и снова прокручивая в голове начальные фразы разговора. Все они казались какими-то глупыми и неподходящими. 'Дзинтон, мы у тебя погостили, а теперь до свидания'? 'Цукка, мы девианты, за нами гонятся, нам надо убегать'? 'Нам очень понравилось жить с вами, но нам нельзя остаться'? 'Цукка, Дзинтон, нам надо серьезно поговорить'? Ха! Нет, все как-то по-дурацки.
Она вздохнула, отставляя пустую тарелку. Наверное, на обед Цукка сварила бы такой вкусный суп из грибов… Но уходить так уходить. Обеда они дожидаться не станут.
– Карина, ты не наелась? – встревоженно спросила девушка. – Положить еще?
Карина помотала головой.
– Дзинтон… – нерешительно сказала он. Палек с Яной перестали жевать и напряженно уставились на нее.
– Да, Кара? – Дзинтон поднял на нее внимательный взгляд.
– Я… мы… – Карина замолчала и, неожиданно для себя, выпалила: – Дзинтон, мы уходим.
Вопреки ее ожиданиям Дзинтон даже не удивился.
– Понятно, – спокойно сказал он, откладывая ложку. – Я все ждал, когда до этого дойдет. Правда, я думал, что еще дней пять-шесть вы усидите. Срываетесь из-за того, что Яна почувствовала вчера в ресторане?
Карина молча кивнула.
– Кара, куда вы собрались уходить? – растерянно спросила Цукка. На ее лице появилось жалобное выражение. – Дзи!
– Нам надо уйти! – неожиданно горячо проговорила Карина. – Дзинтон, Цукка, мы очень вас любим, правда! Нам очень нравится быть с вами. Но… нам нельзя оставаться, честно.
– Потому что за вами гонятся, – кивнул парень. Его лицо казалось непроницаемым. – И раз ты столько времени провела с нами, но ничего нам не рассказала, почему тебя держали в Институте, значит, это тайна, которую ты не хочешь открывать. Но, понимаешь, Карина, мало уйти откуда-то. Надо потом куда-то прийти. И куда ты собираешься направиться?
– Я… – Карина замолчала. В самом деле, куда? Главное, подальше от Масарии, подальше от Института.
– Ты не знаешь, ясно. То есть бегство в никуда. Карина, но это бессмысленно. Ты не можешь убегать вечно. Рано или поздно беглец, который не видит перед собой цели, попадается. Не лучше ли остаться там, где тебя могут защитить?
– Ты не можешь мня защитить! – Карина с трудом сдержала почему-то навернувшиеся на глаза слезы. – Они сильнее! У них автоматы, они убьют и тебя, и меня! А еще хуже они вернут меня назад, в Институт!
– Институт – не страшное чудовище, выбравшееся из болота и теперь пожирающее всех, до кого дотянется, – Дзинтон покачал головой. – Это просто организация, созданная и возглавляемая людьми. И эти люди вынуждены играть по общим правилам. Играть грязно, исподтишка нарушая эти правила, но играть. И их можно победить, поверь мне.
– Но они сильнее! – выкрикнула Карина. Почему Дзинтон так прицепился к ней? Почему он говорит какие-то неправильные слова, подтачивающие ее решимость? В глубине ее души начала подниматься ярость.
– Далеко не всё можно решить силой, Карина, понимаешь? – тихо сказал Дзинтон, глядя ей прямо в глаза. – Далеко не все. Чаще всего насилие только делает хуже. Ведь ты же не станешь убивать только потому, что тебе так хочется?
Карина упрямо опустила голову. Она чувствовала, как ярость все сильнее кипит внутри нее, готовая выплеснуться наружу, как напрягаются ее невидимые руки, готовые крушить и кромсать по ее желанию. Нет, стиснула она зубы, нет! Только не Дзинтон, только не Цукка! Я не позволю тебе, сказала она своей ярости, убивать тех, кто помог мне, слышишь? Я лучше убью себя саму… На глаза непроизвольно навернулись слезы.
– Я не стану, – произнесла она, отчаянно стараясь не выпустить слезы из глаз. – Но они могут! Почему запрещено всем, почему нельзя мне, а им можно?
Она вздрогнула, и слезы все-таки потекли по лицу. Девочка тихо всхлипнула. Цукка осторожно погладила ее по голове, а пальцы Дзинтона осторожно стерли мокрые дорожки.
– Не все люди осознают последствия своих действий, – со вздохом сказал Дзинтон. – Но ты права – очень многие думают, что сила решает все. Так неправильно. Насилие только усугубляет проблему. Никогда не забывай – твой враг тоже живое существо, даже если это большой злой солдат в маске. Он тоже чувствует и думает, у него тоже есть радости и печали, и где-то дома, возможно, его ждут жена и дети. Что станет с его детьми, если ты…
Что-то большое и черное ударилось в окно столовой – и гулко отскочило. Одновременно снаружи раздался сильный глухой удар, так что старый отель содрогнулся, за ним еще и еще. По всему зданию раздавался непонятный барабанный стук. Карина почувствовала, как вздрогнула рука Цукки, все еще лежащая у нее на голове. Яна тихонько взвизгнула.
– Решились таки… – с непонятной иронией сказал Дзинтон, одним плавным движением поднимаясь на ноги. – Ну что, котята, момент истины настал. У нас гости. Торжественная встреча состоится во дворе. Карина, я хочу, чтобы ты пошла со мной и внимательно наблюдала, но не вмешивалась – ни за что не вмешивалась, понимаешь? Цукка, побудь с Яной и Палеком.
– Что такое? – тревожно спросила Цукка. – Что происходит?
– Нас серьезно и обстоятельно штурмуют, – пояснил Дзинтон. – Спецназ Министерства обороны. Не волнуйтесь, нам ничего не грозит. Карина, пошли, – и он выскользнул в дверь. Палек и Яна, переглянувшись, вскочили и бросились за ним.
Цукка, приоткрыв рот, смотрела вслед. Штурмуют? Спецназ? Да о чем он?
Карина смотрела вслед Дзинтону. В отличие от Цукки она плотно сжала губы и стиснула зубы. Руки сами сжались в кулаки, так что ногти впились в ладони. Ее нашли. Она знала, что ее найдут, знала всегда, но на что-то надеялась. Последний период с Цуккой, Дзинтоном, Палеком и Яной вселили в нее глупую надежду. Надо было бежать сразу же, когда пришла в себя. Нельзя долго оставаться на одном месте, она знала, но… но она не нашла в себе сил. В первый раз она почувствовала себя среди друзей – и дома. И теперь настало
