- Знает.
- Но откуда? Он что, видел, как Дью пользовался ими?
- Когда Тилл был еще очень юн, как раз после его первого видения, он нашел такую капсулу. Он долго ее осматривал, и тут из нее вылез отец.
- А что еще ему известно?
- Что это Дью внушил ему видения. Что Дью рассказывал ему эти истории о Строителях и Унылых.
- Но почему же он поверил всему этому? - не выдержала Уошен.
- Он понял, что отец только посланник. Передаточное звено. - Голос Локи странно дрогнул, и он снова опустил глаза.
- А что насчет дня, когда родились Бродяги?
- Эта долина, ну, место, куда
- Хорошо,- спокойно подхватила Уошен.
- Оттуда идет практически вся энергия. Ядро представляет собой реактор типа «материя- антиматерия».
- И ты тоже это видел?
- Один раз. Тилл доверяет мне, - напомнил не то матери, не то самому себе Локи. - После нашего возвращения на Медуллу, когда Миоцен возродилась, он взял нас туда.
Показать место. Объяснить то, что знал сам, как все работает, ну и так далее. Всю эту механику. Миоцен пришла в жуткий восторг. Она построила специальные трубопроводы для подачи этой энергии и утверждала, что такой реактор, если с ним окончательно разобраться, в состоянии изменить и Млечный Путь, и все человечество, и каждого из нас.
- И это место ответило на все вопросы? - задумчиво спросила Уошен. - Оно рассказало что-то новое о Великом Корабле?
Локи сердито и несколько разочарованно покачал головой.
- Мама, - грустно сказал он и посмотрел ей в глаза так, как смотрят на еще несмышленого ребенка. - Мама, если Медулла оссиум спрятан внутри Корабля, и если реактор спрятан внутри Медуллы… То почему тебе кажется, что у этой тайны вообще есть конец?
- Как, разве есть что-то еще глубже? - вскинулась она. Легкий и быстрый наклон головы.
- Ты видел и это!?
- Нет, - ответил Локи, снова утыкаясь взглядом в кончики пальцев. - Там был только Тилл. И, как мне кажется, еще Дью.
- Твой отец?
- Не только мой, но и Тилла. Тилл, кстати, всегда подозревал это. Тайно. И тайно прибегнул к помощи самых лучших наших дешифровалыциков генов. Просто для того, чтобы удостовериться.
Уошен молча переживала все открывшиеся ей новости.
- И это все, что ты хотел мне сказать? То, что Тилл твой единокровный брат и что корабль полон тайн?
- Нет, - он посмотрел на грибной лес и серые отсветы гиперфибры на крыше. - У меня есть еще много соображений. Сомнений. С того момента, как я убил Дью… наслушался планов Тилла и Миоцен, увидел, что стало с Медулла оссиумом и его людьми… как он превратился в место, которое не узнать… - Он перевел дыхание и твердо закончил. - С того момента, когда я заглянул в себя.
И его взгляд, полный отчаяния, ушел от внимательных глаз матери.
Уошен поднялась, отошла немного назад и жестким, медленным, абсолютно безжалостным голосом спросила:
- Так ты один из Строителей? - Тяжелые веки прикрыли серые глаза. - Об этом ты себя спрашивал и спрашиваешь? Об этом!? - И она подняла глаза к небу. - Потому что, если вы не прекрасные души возрожденных Строителей… то, значит, и ты, и Тилл, и все остальные Бродяги… возродившиеся Унылые!
Глава сорок четвертая
Все лица были уникальны, изысканны и красивы той тонкой красотой, что становится со временем только четче и явственней.
Памир оглядел их и прислушался к слабому плеску голосов.
- Таково было мое решение. Мой план. И моя ответственность. - Рот Орлеана сложился в подобие улыбки, а его янтарные глазки вдруг поменяли форму, сложившись в подобие еще двух улыбающихся ртов. - Я принимаю на себя позор и наказание в случае неудачи и вашу благодарность и благословение в случае победы. И как бы вы ни решили, ваша мудрость всегда будет справедливой.
Большинство реморских судей казались смущенными, и вовсе не потому, что Памир мог читать выражения на их лицах. Одна старуха - прямая наследница Вьюн, основательницы племени - процитировала кодекс реморов:
- Корабль - это великая жизнь. Нарушая ее, вы нарушаете собственное существование. - Ее единственный глаз, плававший, как рубин в желтом молоке, выкатился наружу почти до половины. - Ты знаешь наш кодекс, Орлеан. И я помню два случая, когда ты вырезал обидчика из скафандра за преступления куда меньшие, чем порча главного двигателя…
В алмазном строении находилось около ста судей и старейшин. Воздухозаборников не было, и потому атмосфера оказалась весьма разреженной. Две двери были распахнуты прямо на общественные улицы, где собравшиеся толпы боролись друг с другом за право поглазеть на полусекретное заседание суда, не передававшееся по каналам реморов.
Поэтому остальные, в отличие от Памира, должны были довольствоваться лишь наблюдением за лицами.
Поднялась еще одна старейшина и, шумно отфыркиваясь, заявила:
- Есть и другой пункт. Пункт, который Вьюн завещала нам как самый первый и главный.
Хор реморов тут же процитировал:
- Первейшей обязанностью реморов является защита Корабля от любых повреждений.
- Но это как раз может стать защитным пунктом в деле Орлеана, - заметила спикер, и ее синее лицо поголубело. - Повреждение признается вредом, если оно причинено столкновением с кометой или неправильным управлением Кораблем. - Ее шлем повернулся к обвиняемому. - На этом ты строишь свою защиту, Орлеан?
- Вот именно,- крикнул он и обернулся к своему компаньону, выкатив глаза из орбит.
Как и планировалось, Памир сделал шаг вперед.
- Уважаемые граждане, - начал он. - Прошу разрешения обратиться к суду. - На его скафандре значились все необходимые данные, и реморы одним взглядом тут же считали его имя, чин и официальный статус.
- Разве это законно? - воскликнула одноглазая старейшина. - Непойманный преступник защищает пойманного?
- Да, оставим сарказм. Говори, Памир. Я хочу тебя выслушать, - остановил старуху третий старейшина, маленький круглый ремор с огненно-красным лицом.
- Да, сейчас не время для сарказма,- подхватил капитан. - Приближаются отряды Бродяг. Они хотят
