– Помнишь то старое суеверие?
Фэнси повернулась в его объятиях, поцеловала мужа и подтолкнула к кушетке. Князь сел. Она поставила правую ногу на кушетку рядом с ним.
Степан одобрительно улыбнулся – сейчас она начнет его дразнить. Невеста медленно задрала подол платья и вытащила из-под голубой подвязки кружевной платочек. Помахав им прямо перед лицом Степана, она сказала:
– Что-то старое. – И бросила платочек на кушетку.
– Хочу прижаться губами туда, где только что был этот платок, – хрипло произнес Степан.
– Подожди, муж мой.
– Скажи, принцесса, – Степан удобно откинулся на кушетке и приготовился наслаждаться представлением, – а как ты вытираешь нос этими французскими кружевами?
– Французский кружевной платочек существует для украшения женщины, им никто не вытирает нос.
Степан засмеялся:
– Пожалуйста, продолжай…
– Что-то новое. – Свадебное платье упало к ногам, Фэнси перешагнула через него, бросила его на кушетку и покрутилась перед князем в одной сорочке, шелковых чулках и голубых подвязках.
Соблазнительная улыбка не сходила с ее лица.
Степан был весь во власти этого волнующего спектакля, составляющего столь сладострастную часть брачной церемонии.
– Что-то заимствованное… – Фэнси снова поставила правую ногу на кушетку и скатала вниз подвязку и шелковый чулок. Потом поставила на кушетку левую ногу и точно так же скатала с нее подвязку и чулок. – Что-то голубое.
Степан встал и заключил это облаченное в одну сорочку тело в свои объятия. Он целовал жену неспешно, наслаждаясь ее запахом и вкусом, ощущением ее нежного тела в своих объятиях, ее мурлыканьем. Когда поцелуй кончился, сорочка упала на пол.
– Твои груди так потяжелели. – Он взял их в ладони и нежно погладил соски. – Смотри, какие они большие и темные. Наше дитя уже по-своему формирует твое тело.
Фэнси обвила его шею руками.
– Я хочу, чтобы ты оказался во мне, муж мой.
Степан поцеловал ее. Эта чувственная просьба сильно возбудила его.
– Солнышко, я все еще одет. Сядь на кровать, и я разденусь.
Фэнси ничуть не смущало, что она сидит перед ним голая. Она любила своего мужа и была готова обнажить для него сердце, разум и душу.
Ее князь – это ходячее искушение. Она знала это с того момента, как он появился у нее в гримерке в день открытия сезона.
Степан скинул с себя сюртук и жилет.
– Что-то старое, – сказал он, заставив Фэнси улыбнуться. Развязав галстук, князь швырнул его через плечо и подмигнул:
– Что-то новое.
Теперь он сбросил башмаки и снял чулки. Расстегивая рубашку и отбрасывая ее в сторону, он не отводил глаз от жены.
Фэнси впилась взглядом в его грудь – великолепную грудь, поросшую черными волосами.
– Что-то заимствованное. – Степан сунул руку в карман и вытащил оттуда золотые часы. – Привет от Рудольфа. – Он положил часы на прикроватный столик.
– И что-то голубое. – Степан с преувеличенным старанием подмигнул Фэнси и снял панталоны. Перед ней стоял ее муж в ярко-синих шелковых подштанниках.
Завизжав от восторга, Фэнси расхохоталась и упала на кровать. Через мгновение, сняв и подштанники, Степан уже лежал на ней.
– Судьба всегда будет благоволить к нам…
Фэнси сжала в ладонях его лицо.
– Судьба улыбнулась мне в тот день, когда ты вошел в мою жизнь.
– Я люблю тебя, жена.
– Я люблю тебя, муж.
Он перекатился на спину, и она вместе с ним.
Фэнси лежала на его мускулистой груди и покрывала дюжинами поцелуев его лицо, его губы, его подбородок. Спускаясь все ниже и ниже, она соскользнула совсем вниз и прижалась лицом к его естеству.
Ее муж застонал, и это показалось Фэнси настоящей музыкой.
Фэнси взяла все увеличивающееся естество в руку, а потом и в ротик. Она посасывала его, облизывала язычком, а когда оно сделалось таким большим, что уже не умещалось во рту, высунула язычок и стала
