Пришла экономка Долорес, чтобы узнать, все ли в порядке.
– Все нормально, – весьма резко ответила Алиса.
Она буквально разваливалась на части от усталости, а мысль о том, что она едва не сделала, сводила ее с ума. Но и уснуть тоже не могла, ходила по комнате, придумывая, что она скажет Лукасу, когда он вернется.
Она вспомнила ночь, когда умер Алоиз. Она стояла рядом с ним и не чувствовала ничего. Слезы пришли часы спустя, но плакала она о том, как могло бы все быть по-другому.
Наступил вечер, и Алиса стала беспокоиться о том, что же происходит в больнице. Она буквально видела Лукаса возле кровати, где лежал старик, которого он очень любит.
На смену вечеру пришла ночь. На черном небе сияли незнакомые созвездия. Адреналин, придававший ей энергии, вдруг испарился без остатка. Алиса разделась, бросив одежду где попало, надела белый халат, найденный в ванной комнате, и легла в кровать.
Из глубокого сна ее выдернул шепот:
– Лиса?
Она открыла глаза. Рядом с ней на кровати сидел Лукас. В лунном свете усталость и огорчение были отчетливо видны на его гордом, красивом лице.
– Прости, что так долго. Но мой дед…
– Он не?..
– Он жив, но…
Лукас замолчал и покачал головой. Не задумываясь, она подняла руку и погладила его по щеке.
– Мне так жаль.
– Спасибо.
Она молча смотрела ему в лицо, потом медленно приподнялась и потянулась к нему. Со стоном Лукас обнял ее и прилег рядом.
– Спи, amada, – прошептал он.
Алиса вздохнула, положила голову на плечо надменного, жестокосердого испанского принца и погрузилась в глубокий, спокойный сон.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
Лукаса разбудила какая-то ночная птица, бодрствовавшая в зарослях жасмина.
Что это за кровать? Точно не его. И комната тоже не его. На мгновение он подумал, что он в Нью-Йорке, в своем пентхаусе.
И тут он почувствовал мягкое, теплое женское тело рядом.
Алиса!
Она лежала, забросив ногу на его бедро и положив руку на грудь. Ее голова покоилась на его плече, несколько шелковистых прядей упали ему на лицо и попали в рот.
Лукас закрыл глаза.
Ощущать ее было… великолепно. Потрясающе.
Но что он делает в ее кровати? Он помнил, как вернулся из больницы, измученный и огорченный. Было поздно. Слуги, даже Долорес, уже легли спать.
Он был рад этому, потому что Долорес часто дожидалась его, когда бы он ни пришел, – так повелось с юности, но этим вечером он был слишком измотан, чтобы разговаривать с кем-нибудь.
Он поднялся по лестнице, направляясь в свои комнаты, но замер на пороге гостевых апартаментов. Спит ли Алиса или бодрствует, размышляя о том, что могло бы произойти, если бы их не прервали?
Лукас думал об этом все время, даже сидя возле больничной койки, на которой лежал дед, и держа его холодную руку в своей.
Он зашел в свои апартаменты, разделся, не включая свет, долго стоял под душем, упершись руками в стеклянную стенку кабины.
Обновленный, если не духом, то телом, Лукас надел пижаму и лег в кровать, но сон не шел.
Он крутился и вертелся в кровати, пока его одеяло не стало выглядеть так, будто нерадивый бойскаут тренировался на нем завязывать узлы. Измучившись от бессонницы, он решил спуститься вниз в библиотеку и взять что-нибудь почитать.
Но ноги понесли его в другую сторону.
Куда, черт возьми, ты направляешься, Рейз? – спрашивал он себя.
Ответ был очевиден, особенно когда он замер у двери гостевых апартаментов. Он прислушался, потом посмотрел, не пробивается ли свет из-под двери. Тишина и темнота.
Просто уйди, уговаривал себя Лукас.
Но мысли мыслями, а рука уже повернула дверную ручку. Лукас открыл дверь, тихонько пересек гостиную и зашел в спальню.
Алиса спала на кровати с пологом, лунный свет падал на ее измученное лицо. Но даже сейчас она была прекрасна.
