– Думаю, у твоего отца были все основания сказать то же и о тебе.
– Не самое удачное сравнение.
– Конечно, удачное, дорогой. Твой отец хотел, чтобы ты стал юристом и практиковал с ним вместе, а ты хотел, чтобы Улисс занимался ранчо. Думаю, для мужчины совершенно естественно желать, чтобы сын пошел по его стопам.
– У моего отца было три сына, – возразил Патрик. – У меня же всего один.
Илке потянулась к нему и поцеловала в щеку. Щетина уколола ей губы.
– Тем больше у тебя оснований любить и понимать Улисса. Если ты оттолкнешь его, у тебя не будет другого.
– Ты думаешь, мне это неизвестно?
Она готова была на все, лишь бы исцелить боль, которая слышалась в его голосе.
– Забудь на минуту о ранчо. Гораздо важнее иметь сына, которым можно гордиться, а у тебя есть основания им гордиться, любимый. Улисс умен и внимателен. Он не рвется в политику только потому, чтобы быть на виду. Он выбрал этот путь, так как хочет сделать что-нибудь для граждан своего штата. Тебе следует поддерживать его.
– Я пытаюсь. Право же, пытаюсь. Дело в том, что мы стараемся притереться друг к другу не с той стороны.
– Обещай мне, что ты всегда будешь с ним, что бы ни случилось.
– Я ему не нужен, пока у него есть ты.
Это чуть было не сломило ее, и она была уже готова сказать ему… Она почувствовала стеснение в груди. Сильная пульсирующая боль побежала по руке.
– Обещай мне, Патрик…
Вместо ответа он поцеловал ее долгим нежным поцелуем. Завтра, подумала она, не обращая внимания на боль и целуя его в ответ. Завтра она заставит Патрика пообещать ей…
Глава 3
Скрестив руки за головой, Улисс смотрел на небо. Он провел беспокойную ночь. Сцена, разыгравшаяся за ленчем, вновь и вновь всплывала в его мозгу, как навязчивая мелодия – пришедшая на ум случайно, она не покидала его. Он продолжал мысленно видеть потрясенное лицо матери и молил Бога, чтобы ему впредь удавалось держать язык за зубами.
Илке простила его гораздо легче, чем он сам мог бы извинить себя. Извинение не искупало его вины. Как только вернется в город, он отправит матери цветы и новые книги.
Другие женщины предпочли бы драгоценности, духи или еще какие-нибудь дамские безделушки. Но ничто не обрадовало бы его мать больше, чем книга. К счастью, вполне мог подойти только что купленный им бестселлер «Взлет Сайласа Лэфема».
Сбросив одеяло, Улисс подошел к окну и выглянул наружу. Рассвет только начал пробиваться в восточной части неба, окутывая его легкой золотистой дымкой. Где-то далеко послышался крик петуха. Птицы откликнулись на этот призыв.
Но бодрые звуки наступающего утра не подняли духа Улисса. Он хотел бы снова оказаться в своей конторе и заниматься анализом последствий недостойного поведения других людей, а не своего собственного.
Хотя не было холодно, он вздрогнул, и тело его покрылось пупырышками. Кончита, несомненно, начала бы нести какую-нибудь суеверную чепуху. И все же здравый смысл не мог изгнать из его тела этой дрожи, которая была сродни страху.
Патрик повернулся и посмотрел на жену. Занавески были задернуты, и комната утопала в тени. Он отчетливо разглядел ее профиль. Илке спала так крепко, что он не слышал ее дыхания. Ладно, подумал он. Ей нужен отдых.
В течение последних двадцати семи лет каждый день он начинал с того, что целовал ее и говорил, как сильно он ее любит. Улыбаясь, он прижался губами к ее щеке. Она была холодной. Он вскочил с постели и поспешил накрыть ее еще одним одеялом, ожидая, что она задвигается.
Босиком он прошлепал через комнату и отдернул занавески, потом вернулся к постели. Почему она лежала так тихо?
– Илке, – позвал он неуверенно. – Илке, с тобой все в порядке?
Ее золотистые волосы лежали на подушке, окружая голову, словно мерцающий нимб. Она казалась умиротворенной и спокойной, и он решил не будить ее. И все же ему следовало удостовериться, что все в порядке.
– Илке, – сказал он на этот раз громче. Но ответа не последовало.
Он склонился над ней и прислушался. Его сердце так отчаянно билось, что он не смог бы услышать ее дыхания.
– Илке, проснись, моя дорогая.
Не отрываясь, он смотрел ей в лицо, стараясь силой воли заставить ее что-нибудь сказать, в полной уверенности, что, если этого не случится, он тотчас же умрет.
Страшное предчувствие утраты пронзило Патрика, но, отогнав его, он взял жену за плечи и нежно встряхнул. Ее голова бессильно качнулась на тонкой шее, как сломанный цветок на стебле.
– Илке, – застонал он, – не покидай меня!
Но, даже выкрикивая ее имя, он знал, что Илке уже не слышит его голоса. Этого не должно было случиться. Он старше и потому должен был уйти первым. Из его груди вырвалось рыдание, потом еще одно,
