Улисс готов был отдать все, чем обладал, доброе имя и земное достояние, чтобы последовать совету отца. Но он опасался, что Райна и близко его к себе не подпустит.
– Я прожил все эти годы в уверенности, что я лучше Райны. Я не хотел ее любить. Зная о прошлом Велвет, я считал, что Райна не достойна быть женой политика. Я убеждал себя, что ее манера одеваться и вести себя – большое препятствие. Когда она явилась в Остин с сундуком, полным модных тряпок, и мои друзья приняли ее, я тоже принял ее.
– Эх, сынок, большинство мужчин уверяют себя в том, что они лучше своих женщин – умнее, сильнее, способнее. Это гораздо легче, чем признать правду.
– А в чем правда?
– Правда в том, что именно женщины облагораживают нас, прививают нам хорошие манеры и в мелочах, и в серьезных делах. Именно женщины открывают нам значение таких слов, как красота, нежность и верность. Конечно, они лучше нас, – сказал Патрик с чувством. Потом хмыкнул: – Хочу дать тебе последний совет. Если ты исчерпаешь все средства и ничего не добьешься от Райны, можешь попытаться упасть к ее ногам. Нет более убедительного зрелища, чем мужчина, стоящий на коленях перед женщиной.
– Итак, ты советуешь мне попробовать оба эти средства – соблазнить и проявлять смирение? Именно в таком порядке?
Патрик подмигнул сыну:
– Я знаю, какое средство ты бы предпочел. И все же думаю, что в случае с Райной смирение даст лучшие результаты. Кстати, будет лучше, если я скажу Шарлотте, как обстоят дела в действительности.
– Я был бы тебе очень признателен. Я знаю, ты хочешь, чтобы она снова вошла в нашу семью.
– Сынок, – сказал Патрик, хлопая Улисса по спине с нежностью, способной убить медведя, – а ты не думаешь, что есть несколько способов добиться цели?
Улиссу потребовалась целая минута, чтобы понять загадочное замечание отца.
– Ты намерен сделать предложение Шарлотте?
У Патрика был вид провинившегося школьника, пойманного за слизыванием крема с торта.
– Как ты, черт возьми, узнал?
– Это просто удачная догадка.
Стальные глаза Патрика смотрели на Улисса так, будто хотели пробуравить его насквозь.
– А ты против? Ведь прошло всего шесть месяцев, как умерла твоя мать. Я люблю ее и всегда буду любить, но не хочу провести остаток жизни, питаясь одними воспоминаниями.
Несколько месяцев назад признание Патрика привело бы Улисса в ярость. Теперь же он знал, что мужчина не всегда волен управлять своим сердцем. Велвет не единственный романтик на свете, думал он, пожимая руку отца.
– Если тебе нужно мое благословение, то я его даю. Мама тоже одобрила бы тебя. А тебе не кажется, что она подготавливала эту ситуацию, когда настойчиво приглашала Шарлотту приехать в гости?
Патрик все еще не отпускал руку Улисса.
– Не говори пока ей о моем решении. В первый раз мы поженились в спешке. Я не хочу повторить эту ошибку.
Шарлотта часто убаюкивала себя книгой. Однако сегодня слова казались ей лишенными смысла. Перечитав один и тот же абзац в третий раз, она отметила место, где остановилась, и закрыла книгу. Роман Генри Джеймса повествовал об общественном и сексуальном брожении под внешне спокойной поверхностью лондонского общества. Шарлотта была уверена, что могла бы кое в чем исправить автора или дать ему пару полезных советов. Она как раз собиралась погасить свет, когда в дверь ее спальни постучали.
«Кто бы это мог быть?» – недоумевала она, поднимаясь с постели.
Если Алиция прощалась на ночь, то обычно до утра не появлялась.
– Кто там? – спросила Шарлотта.
– Это я, Патрик. Хочу поговорить с тобой несколько минут, если ты еще не спишь.
Сердце Шарлотты затрепетало, потом тяжело забилось, как кузнечный молот. О чем это ему понадобилось с ней говорить, если они провели вместе весь день?
А может быть, он пришел к ней совсем не ради разговора? Она выпрыгнула из постели, разгладила простыни, потом надела свой лучший халат, отороченный перьями марабу. Минуту она провела перед зеркалом, взбивая волосы и пощипывая щеки, чтобы вызвать румянец.
– Не хотел тебя тревожить, – сказал Патрик, входя.
– Ты вовсе не тревожишь меня. – Она указала на пару стульев у окна. Хотя внутри у Шарлотты все сжималось от ужаса, она умела скрывать свои чувства – брак с Найджелом научил ее многому. – Что ты хочешь обсудить? – спросила она, усаживаясь на один из стульев.
Патрик сел напротив, скрестив длинные ноги, и взял ее руку в свои. Он не стал бы к ней прикасаться, если бы был рассержен, подумала она.
– Нам надо поговорить о наших детях, – сказал он.
Она с трудом удержалась, чтобы не рассмеяться, ощутив, как ее беспокойство сменилось надеждой. Поднимаясь в свою комнату, она слышала, как Патрик разговаривал с Улиссом. Должно быть, Улисс сказал Патрику насчет Алиции.
– Ничего не может быть для меня приятнее. Выражение лица Патрика изменилось – он посуровел.
