– Попытаюсь, – сказал Улисс, сомневаясь, что ему удастся добиться успеха. – А где же все остальные?
– Ваш отец рассчитал всех остальных слуг много недель назад. Он и меня хотел отослать, но я не могла оставить его одного.
– А как же ранчо? Надеюсь, он не потерял к нему интереса?
– Рио пытался привлечь его к работе, но сеньор Патрик в последнее время только бранил его. – Кончита осенила себя крестным знамением. – Этот дом стал жилищем призраков. Иногда мне кажется, что ночью я слышу, как ваша мать ходит по холлу.
Улисс пожал плечами, отметая суеверные бредни Кончиты:
– Уверяю тебя, что призраков в доме нет, а вот пыли черт знает сколько.
Кончита потупила взгляд:
– Подождите, пока не встретитесь с отцом. Он и сам превратился в призрак.
Кончита, конечно же, преувеличивала. Его отец был самым сильным и храбрым человеком из всех, кого знал Улисс, и характер у него был далеко не отшельнический.
В свое время Патрик превратил участок дикой первобытной прерии в процветающее ранчо. Он был так одержим идеей цивилизации этой земли, что соседи прозвали его ранчо «Гордостью Прайда». Улисс считал, что даже смерть его матери не могла бы отвратить Патрика от забот о своих обширных владениях.
– Если ты не возражаешь, я бы хотел поужинать, прежде чем встречусь с отцом.
– Поужинать?
Кончита воззрилась на него с таким видом, будто впервые в жизни услышала это слово.
– Что бы ты там ни стряпала – подойдет. Сморщенные щеки Кончиты окрасились стыдливым румянцем.
– Это только овсянка. Ваш отец вообще не думает о пище. Обычно я даю ему проглотить немного овсяной каши.
Может быть, Кончита и впрямь не преувеличивала?
– Ладно, забудем об ужине. Сперва я схожу к отцу. За три месяца все хозяйство разладилось, размышлял Улисс. Керосиновая лампа, освещавшая ему путь вверх по лестнице, показывала бедственное состояние дома. При каждом его шаге, как бы в испуге, разлетались пушистые шарики пыли. Паутина цеплялась за лицо и руки.
Он оставил в комнате свои сумки, потом постучал в дверь отца.
– Я не голоден, Кончита, – раздался неузнаваемо тонкий голос Патрика. Не ожидая приглашения войти, Улисс отворил дверь. Состояние комнаты привело его в ужас. Но еще более пугающим показалось Улиссу состояние отца. Одежда висела на его огромном исхудавшем теле как на вешалке. Кожа утратила загар, впечатление нездоровья усугублялось всклокоченной бородой.
– Это ты, Улисс? – спросил Патрик, даже не потрудившись встать.
– Я приехал на праздники, отец, – ответил Улисс с вымученной бодростью.
Патрик не шевельнулся:
– Если ты хочешь видеть Рождество со всей обычной мишурой, тебе лучше уехать обратно в Остин. Здесь не предвидится никакого праздника.
Дорога от Керрвилла до ранчо Прайда вилась вдоль реки. Воды цвета нефрита проносились по своему ложу с глухим гулом, который эхом отражался от прибрежных известковых утесов и пологих холмов.
Шарлотта Готорн хотела, чтобы взятый напрокат кабриолет двигался быстро, потому что за каждым извилистым поворотом дороги открывался знакомый пейзаж, который она спешила увидеть. Если не считать уродливых оград из колючей проволоки, местность почти не изменилась.
– Чем больше все меняется, – пробормотала она, – тем больше остается неизменным.
Дочь Шарлотты Алиция покосилась на нее:
– Что ты хочешь сказать?
Хотя мысли Шарлотты беспокойно метались, она попыталась послать дочери ободряющий взгляд:
– Нельзя представить себе жизнь, более отличную от здешней, чем моя. И все же эти места кажутся такими знакомыми.
– Это всего лишь родина, – с улыбкой ответила Алиция. – Но здесь очень красиво. Думаю, я тоже полюблю эти места. Не могу поверить, что я и впрямь в Техасе.
Когда они добрались до столбов у въезда на ранчо, Шарлотта остановила кабриолет.
Алиция дотронулась до руки матери.
– В чем дело? Что-нибудь не так? – спросила она.
– Мне нужно несколько минут, чтобы прийти в себя. Долго еще ехать?
– Дом в двух милях отсюда.
– Мистер Прайд владеет всей этой землей? – спросила Алиция, сделав рукой жест, как бы обнимающий всю землю до горизонта.
– Да, всей, впрочем, ему принадлежит гораздо больше. «Гордость Прайда» – самое большое ранчо в округе. Я с трудом сдерживаю себя, так мне не терпится повидаться с Илке. Ты ее полюбишь.
