Корсар

Ужель дыханье будет в нем одном,
Кто, в жажде смерти, бился ярым львом?
Всю боль узнал он, что наш дух гнетет,
Когда удача взор свой отведет,
Когда — воздать желая по делам!
Она грозит ужасной мукой нам.
Всю боль он терпит, но, как прежде, горд
И злобы полн, — он остается тверд.
Храня суровый и надменный вид,
Не пленником — владыкой он глядит:
Он слаб, в крови, — но раскаленный взор
Никто не может выдержать в упор.
Хотя звучат проклятия вокруг
Угрозы тех, кто мстит за свой испуг,
С ним лучшие почтительны: бойца
Всегда влечет величье храбреца;
Конвой, ведущий пленника в цепях,
В лицо ему глядел, смиряя страх.

IX

Явился врач, но не лечить, — взглянуть,
Довольно ль жизни кроет эта грудь:
Нашел, что он снесет и груз оков
И вытерпит жар пыточных щипцов,
А завтра — завтра поглядит закат,
Как будет на колу сидеть пират,
А там заря, с улыбкой цвета роз,
Увидит, как он муку перенес.
Всех казней в мире эта казнь страшней;
Мученья — жажда обостряет в ней,
Дни тянутся, а смерть — все нет ее,
И над тобой кружится коршунье.
«Пить! пить!» — Но Ненависть глядит смеясь:
Пить не дают; коль жертва напилась
Ей смерть. Ушли и врач и страж. И вот,
В оковах, казни гордый Конрад ждет.

X

Как описать вихрь чувств, борьбу ума?
Едва ли жертва знала их сама!
Был хаос духа, смута и разлад,
Когда все чувства, мысли все глушат
Друг друга, и, как будто демон злой,
Глумится Угрызенье над душой
(Но не Раскаянье) и, запоздав,
Твердит: «Я говорило; ты неправ».
Напрасный звук! Коль дух неукротим,
В ней все — мятеж: скорбь — слабым лишь одним?
И в час, когда с собой наедине
Душа, горя, раскроется вполне,
Нет страсти, что отпор дала бы им
Смятенным чувствам, чуждым и пустым.
К душе на смотр по тысячам дорог
Спешит туманных образов поток;
Сны гордости ушли, в слезах — любовь,
Померкла слава, скоро брызнет кровь;
Несбывшаяся радость; темный гнев
На тех, кто торжествует, одолев;
Скорбь о былом; судьбы столь спешный шаг,
Что не узнать: с ней — небо? адский мрак?
Поступки, речи, мысли сотни раз
Забытые, но яркие сейчас,
Воскреснувшие в памяти дела,
Что дышат терпким ароматом зла;
Мысль, что душа разъедена до дна
Грехом, хоть эта язва не видна;
Здесь все, что взору обнажит тайком
Разверстый гроб; здесь сердца страшный ком;
Сведенный мукой; гордость, чей порыв
Душой владеет, зеркало разбив
Пред ней. Отвага с гордостью вдвоем
Прикроют сердце, павшее щитом!
Все знают страх, но кто свой трепет скрыл.
Тот честь, хоть и притворством, заслужил.
Трус, похвалясь, бежит, а храбрецу
Пристало смерть встречать лицом к лицу;
О Неизбежном думой закален,
На полдороги ближе к смерти он!

XI