О социализме и русской революции

Zeitung» в революционный период был, за исключением освещения французских и английских классовых битв, последовательный буржуазный радикализм. До истинной (т. е. социалистической) оппозиции «Neue Rheinische Zeitung» дело так и не дошло, ибо она должна была начаться только в трехцветной республике. Примечательно, что совсем незадолго до своей гибели газета перешла к новой тактике — вести больше чисто рабочую и классовую политику, но именно в этот момент она стала жертвой козней контрреволюции.

Радикально-демократическая позиция «Neue Rheinische Zeitung» особенно бросается в глаза в ее внешней политике. Ее лозунги: наступательная война против России, создание независимой Польши как буферного государства между Россией и Германией, война с Данией за Шлезвиг- Гольштейн, оптимизм в отношении венгерской революции, беспощадная ненависть к чехам и другим славянским народностям Австрии. Все это никак не может быть названо собственно социалистической рабочей политикой, то было скорее использование буржуазных методов международной политики.

Если считать фактом, что и доныне не имеется последовательной и сознательной политики социализма, а напротив, в этой области больше, чем в какой-либо иной, царят отчасти совершенно произвольные симпатии, а отчасти старые традиции буржуазной демократии, то вдвойне важно то, что проделал Меринг в своем заключительном томе для объяснения и освещения самых ранних социалистических заявлений в области внешней политики. Он дает здесь в известном смысле первый критический анализ «Neue Rheinische Zeitung».

Некоторые из точек зрения того времени, под давлением изменившихся условий, частично открыто и официально, а частично молчаливо подвергнуты ревизии международной социал-демократией. Но в каком бы случае это ни произошло, Меринг тщательно подчеркивает свершившийся поворот, объясняя его действительными сдвигами. Так он поступает в отношении славянских наций, венгерской революции и особенно по польскому вопросу. В последнем случае Меринг действительно берется за подробную оценку этого вопроса международной политики, пожалуй, чисто методологически самого интересного, но одновременно по ряду понятных причин наименее известного с точки зрения действительных взаимосвязей, но наконец-то ставшего теперь вновь в известном смысле актуальным. Заключительный абзац вкотором Меринг лаконично обобщил результаты сдвигов в польском вопросе со времен «Neue Rheinische Zeitung», наверняка может служить комментарием к определенным явлениям из новейшей практики партийного движения.

«Таким образом, — пишет Меринг, — правящие классы бывшей Польши во всех трех участвовавших в ее разделах государствах ассимилировались с правящими классами этих государств. Они полностью отказались от национальной агитации, которая еще влачит жалкое существование лишь среди части польской интеллигенции и польской мелкой буржуазии. Тем самым польский вопрос приобрел для современного пролетариата совершенно иное лицо, чем в 1848 г. Польша давно уже не является единственным плацдармом, откуда революция ведет наступление на царский деспотизм: как и другие участники раздела, Россия уже давно носит революцию в собственном теле. Если бы польский пролетариат пожелал написать на своем знамени восстановление польского классового государства, того классового государства, о существовании которого сами правящие классы и знать не хотят, это явилось бы историческим карнавалом на масленицу. Такое вполне могло бы случиться с имущими классами, как некогда было с польским дворянством в 1791 г. Но этого никак не должен допустить трудящийся класс. Коль скоро такая реакционная утопия всплывет снова с целью склонить на сторону пролетарской агитации те слои интеллигенции, в которых еще находит известный отклик национальная агитация, то она вдвойне несостоятельна как выродок того порочного оппортунизма, который ради ничтожных и дешевых мгновенных успехов жертвует длительными интересами рабочего класса.

Эти интересы прямо предписывают, чтобы польские рабочие во всех трех государствах — участниках раздела безоговорочно боролись плечом к плечу вместе со своими товарищами по классу. Прошли те времена, когда свободную Польшу могла создать буржуазная революция: сегодня возрождение Польши возможно только путем социальной революции, в которой современный пролетариат разрывает свои оковы» (Bd. III. S. 44).

Однако прежде всего нам кажется заслуживающей критического анализа общая позиция «Neue Rheinische Zeitung». To, что эта позиция газеты находит свое достаточное объяснение в фактических условиях, в исторической ситуации Мартовской революции [1848 г. ], ясно и открыто показал еще сам Энгельс. Но то, что нынешней социал-демократии следует извлечь как урок из политики Маркса в тогдашний исторический момент, должны были бы заметить особенно те во Франции и повсюду, кто сегодня объявляет задачей социал-демократии как раз то, что делала «Neue Rheinische Zeitung»: играть роль левого крыла буржуазной демократии. Если что-либо может доказать всю правильность этой великодушной идеи за счет пролетарской классовой борьбы, то это именно изучение марксовой тактики в Мартовской революции, ее исторических основ и ее политических результатов.

Тактика «Neue Rheinische Zeitung» была скроена применительно к тому моменту, когда современная буржуазия впервые дебютировала на политической сцене. В тот момент правом и долром каждого подлинного революционера и практического политика было верить в серьезность ее борьбы против феодализма и в возможность толкать ее вперед посредством решительной позиции левого, социалистического крыла. К тому же то был момент революции, а не нормальных условий. Что марксова тактика и в тогдашней ситуации была в действительности рассчитана только на момент революционного действия, доказывает то обстоятельство, что Маркс и Энгельс в своих статьях и речах с середины 40-х годов, а также после Мартовской революции вели совершенно другую, ярко выраженную классовую политику социализма, а не политику буржуазной демократии.

Но к этому добавляется еще и третье: а именно тогдашнее своеобразное представление, которое Маркс и Энгельс имели о Мартовской революции, их надежды на так называемую «перманентную революцию», их ожидания, что буржуазная революция явится только первым актом, к которому непосредственно примкнет революция мелкобуржуазная и наконец пролетарская. Свидетельством тому служит еще марксово «Обращение Центрального Комитета к Союзу коммунистов» 1850 г. В этом смысле позиция «Neue Rheinische Zeitung» представляется хорошо продуманной, умной тактикой, направленной на то, чтобы использовать буржуазное революционное восстание как предварительную ступень для последующей пролетарской революции, чтобы подтолкнуть его вперед до того предела, когда оно окажется несостоятельным и должно будет уступить место второму, более радикальному круговороту революции. С этой точки зрения тактика «Neue Rheinische Zeitung» была не отречением от социализма, дабы послужить господству буржуазии в качестве пристяжной лошади, а, наоборот, сознательным использованием господства буржуазии в качестве короткого, рассчитанного максимум на несколько лет, предварительного этапа пролетарской победы.

И наконец, еще одно: самостоятельной социалистической рабочей партии тогда не существовало. Немецкий социализм сократился в 40-х годах до нескольких колоний беженцев в Брюсселе, Лондоне и Париже, некоторых недолговечных социалистических журналов в Германии и нескольких непрочных рабочих кружков в Рейнских землях. Таким образом, «Neue Rheinische Zeitung» не могла представлять в Мартовской революции то, чего тогда не было: обособленной классовой политики пролетариата.

Все эти предпосылки сейчас явно поставлены прямо-таки с ног на голову. Вместо начала мы имеем перед собой конец политической биографии буржуазии, или, более того, то, что Маркс и Энгельс в 1848 г. считали началом буржуазного восстания против феодальной реакции, оказалось одновременно и концом его и с тех пор мы в течение пятидесяти лет наблюдали только постоянную нисходящую линию буржуазной демократии. Революционный момент, революционное действие давно стали для буржуазных классов раз и навсегда позабытой мечтой, юношеской глупостью. Основу нынешних экспериментов с возобновлением тактики «Neue Rheinische Zeitung» образует не мгновенное революционное кипение молодой буржуазии, а мирное повседневное «нормальное» болото старческого буржуазного парламентаризма, т. е. превращенного в норму компромисса буржуазии с феодализмом. И наконец, ныне нисходящей буржуазии противостоит рабочий класс как самостоятельная политическая сила первого ранга.

В этой прямо противоположной исторической ситуации возобновление тактики «Neue Rheinische Zeitung» оказывается карикатурой на ту самую марксову гипотезу «перманентной революции», которую при