Два «шупо» в зеленых касках, стояли у киоска с яркими обложками западных журналов. Они стояли спиной к поезду и никаких признаков возможной проверки документов не было. Повидимому, предварительные сведения оказались правильными: съездить в западный Берлин можно было без большой опасности.
Поезд тронулся дальше и обгоревший остов товарного вокзала, казавшийся из-за большого расстояния проволочным, скрылся за домами.
Я впервые в жизни ехал по эстакаде электрички над западным Берлином. За окном проплывали расчищенные и усыпанные песком квадраты улиц, где когда-то стояли жилые дома. Мы выехали на мост через широкий проспект. Из-за плохой пагоды ло краям мостовой днем горели яркие жемчужные фонари. Сновали блестящие от дождя или от новизны автомобили западных марок. На круглой афишной колонке женщина в ярко-зеленом пальто, нарисованная в человеческий рост, куда-то бежала широкими шагами.
Мне было еще далеко ехать — до вокзала Весткройц, а потом пересадка на окружную линию. Точного адреса я не знал. Я собирался доехать до станции Гогенцоллерндамм, а потом идти искать.
То, что я намеревался искать в центре западного сектора, был газетный киоск.
Несколько дней тому назад, когда я засиделся вечером за своим рабочим столом в здании «инспекции», Савинцев перебросил на мою сторону журнал, раскрытый на второй странице.
— На, посмотри, забавно, — сказал он с усмешкой и ушел домой.
Обе страницы, вторая и третья, заполненные в разворот фотографическим репортажем, оказались действительно необычными для немецкого журнала. К антикоммунистическим статьям, написанным на Западе, я уже привык. Они не производили на меня большого впечатления. О грехах советской власти мы знали больше, чем они. А сколько-нибудь вразумительный ответ на вопрос, что же нам, русским людям, с советской властью делать, эти статьи: всегда искусно обходили.
И вообще, я всегда принадлежал к той категории советских людей, которые не ждали никакой помощи извне и не приняли бы ее. Мы считали, что иностранные государства стремятся только к защите собственных интересов, а судьба русского народа им безразлична. Те немногие из нас, кто слышал об эмиграции, относили и ее к иностранным силам. Статьи в западной печати, подписанные русскими именами, мы не связывали с нашим собственным сопротивлением советской власти. Мне, например, казалось, что эмигранты, давно покинувшие Россию, потерявшие связь с Родиной, ждали или возврата старых порядков и своих имений, или помощи иностранных интервентов, вроде Гитлера.
Но в том западном журнале, который перебросил мне через стол Савинцев, я увидел и прочитал вещи, поразившие меня.
Фоторепортаж рассказывал о деятельности бывших советских граждан, нашедших политическое убежище на территории Западной Германии и объединившихся в организацию со странным названием «НТС». Из немецкого текста я понял, что речь идет о русской подпольной антикоммунистической организации. О смысле борьбы этой организации журнал рассказывал туманно и малопонятно.
На левой странице были изображены люди, пускающие в воздух воздушные шары с листовками. Лица их были перечеркнуты черными полосками, чтобы избежать опознания. На правой стороне приводились в фотографиях образцы листовок. Я взял увеличительное стекло. Шрифт был русским и, хотя очень мелким, я читал его легко.
Сначала я рассмотрел карикатуру. На плечах изможденного колхозника лежал пушечный ствол и на нем балансировал Сталин с кнутом. Вдали, на заднем фоне, наблюдал эту сцену советский солдат с автоматом в руках. Подпись к карикатуре призывала солдата, пока у него есть оружие в руках, помочь отцу стать свободным. Карикатура мне понравилась, хотя прямого ответа, что же солдату делать, не давала. Но, прочитав текст листовки рядом, я почувствовал, как у меня перехватило дух. НТС призывал к вооруженной, нашей собственной, Революции против советской власти и установлению свободного народного государства! Я откинулся назад в кресле. Ну, конечно! Ясно, благородно и осуществимо! Мы сами допустили в 1917 году коммунистов к власти и кто же, как не мы сами — русский народ — должен взять у них власть обратно?
Воля к этому у нас есть. Конечно, есть! Должна быть! А организация — вот она. Существует и действует. Я схватил снова увеличительное стекло и стал расшифровывать фотокопии дальше. Листовка была подписана двумя лозунгами: «Несем тиранам смерть!» и «Несем трудящимся свободу!». Может быть из первых букв этих лозунгов составлено слово «НТС»? — подумал я. Тогда это не совсем серьезно. Что-то, вроде ребячьего пиратского клуба: «Смерть бледнолицым!» Но все равно. И пусть, немного по-ребячьему. Зато язык и рассуждения в листовках просты и убедительны. И звучат совсем так же, как их сказал бы кто- нибудь из нас.
Я снова задумался. Вот он — выход. И даже не выход — обязанность. Если только НТС в самом деле наша независимая организация русских революционеров…
Я решил узнать об НТС больше. В немецком тексте упоминалось, что эта организация выпускает свою газету «Посев», которую можно купить в киосках западного Берлина. В одной из листовок я нашел также адрес берлинского штаба НТС. Он помещался в западном секторе на улице Гогенцоллерндамм.
Журнал я вернул Савинцеву без комментариев. Сам же, через своих агентов начал собирать сведения о полицейском режиме, проверках, облавах и т. д. в Западном Берлине. Потом поехал до пограничной станции Гезундбруннен и походил по соседним улицам. В киосках газеты НТС не было. Продавцы переспрашивали меня, не понимая о какой газете идет речь, а я из осторожности не пускался в подробные объяснения. На углу вокзальной площади, у обувного магазина, стоял мужчина с холщевой сумкой через плечо. Он продавал на восточные пфенниги юмористический журнал немецких антикоммунистов «Тарантель». Я захватил «Тарантель» с собой в Карлсхорст. Журнал оказался едким и смешным. Первые его страницы были заполнены карикатурами на возможный надгробный памятник Сталину. Это был конкурс среди читателей. Мусорный ящик с выглядывающими оттуда запорожскими усами «вождя» показался мне вероятным победителем, но искать в «Тарантеле» ответа на наши проблемы и искания было, конечно, бессмысленно.
Я подумал, что в газетных киосках, недалеко от Штаба НТС, должен быть «Посев». Значит нужно было доехать до улицы Гогенцоллерндамм и поискать в киосках там. Однако Гогенцоллерндамм была глубоко в центре западного сектора.
Тогда, однажды утром, я сел в поезд городской электрички в Карлсхорсте и поехал через центр Берлина по направлению к западному сектору.
С утра погода была солнечной, но вскоре небо затянулось пеленой и пошла мелкая морось.
Я проехал по эстакаде электрички над туманным от дождевой пыли западным Берлином и на вокзале Весткройц пересел на окружную линию.
Гогенцоллерндамм оказалась широкой улицей с газоном посередине. Рядом со станцией был небольшой магазин с витриной уставленной часами и будильниками. Я постоял у него немного, проверил все ли спокойно за моей спиной и двинулся наугад налево.
На сложной развилке улиц стоял газетный киоск. «Посева» в нем не было и продавец опять покачал недоуменно головой. Я побрел дальше. Снова киоск на углу. Сердце, у меня екнуло. На одной из боковин киоска, между немецкими обложками, был пришпилен журнал, похожий по формату, бумаге и раскраске на наш «Крокодил». На нем заголовок русскими буквами «Сатирикон». Значит и «Посев» здесь тоже мог быть. Я собрался было обратиться к продавцу, но слева подошел человек. Мне пришлось отвернуться к немецким журналам и разглядывать пришельца краем глаза.
Это был молодой невысокого роста мужчина в сером хорошо сшитом костюме. Полное, круглое лицо. На верхней губе черные усики полоской. Он не обратил на меня особого внимания и бросил на прилавок стопку газет со словами на немецком языке:
— Это все, что на сегодня.
Продавец кивнул и незнакомец ушел. Когда жена продавца стала перекладывать газеты под прилавок, я увидел, что это был «Посев»!
Я попросил номер свежепринесенной газеты и спросил нет ли и прошлых выпусков. Продавец посмотрел на меня секунду изучающе, потом кивнул головой и подобрал мне пачку старых газет.
Я забрал увесистый пакет и пошел быстрыми шагами назад, к станции.
Слежки за мной не было и до самой секторной границы ничего подозрительного не оказалось. В
