схватил за плечо. Она обернулась к нему, и что-то заставило его отскочить. Она странным движением закинула руку за голову — и в этот миг он почуял, что сама смерть смотрит на него. Сдвигая предохранитель автомата, он почуял глубинным чутьем опытного бойца — не успеть…
Но она вдруг расслабленно покачнулась, села на землю, и вытянулась…
Сержант выматерился, чувствуя как взмокла на спине «песчанка», и вырвав из за пояса ракетницу, трижды нажал спуск. Одна за другой три красные ракеты унеслись в небо. Запоздало подумал еще, что это следовало бы сделать с самого начала…
Октябрьск. Госпиталь ОГВ
Санин смотрел на НЕЕ с удивлением, к которому примешивался откровенный испуг. Но это был не тот случай, когда подобного чувства следовало стыдиться.
Начальник секретной лаборатории был слишком скептиком, чтобы поточнее выразить свое впечатление.
«Ну, здравствуй, сестра по разуму. Здравствуй, откуда и зачем бы ты не явилась», — поприветствовал подполковник новое приобретение своей лаборатории.
Безусловно, лежащая перед Санином женщина принадлежала к человеческому роду. Точно так же со всей определенностью можно было сказать, даже не проводя сложных анализов, что это не тот человеческий род, к которому принадлежит сам подполковник.
Кожа цвета светло-красной меди, необыкновенно гладкая и упругая, темно-рыжие вьющиеся волосы, обрамляющие худое овальное лицо с резко выдающимися скулами, несколько необычные очертания надбровных дуг, носа и слегка заостренного подбородка. Широко расставленные глаза, прикрытые бледными веками с длинными, густыми ресницами.
Простыня сползла, обнажив небольшую грудь безупречной конической формы с соском цвета темного пурпура с лиловым оттенком.
Ногти на руках и ногах были окрашены в пурпурно-фиолетовый, с синеватыми искрами, цвет.
Как он знал, образцами лака с них уже занимались эксперты его лаборатории.
В этот момент ОНА… открыла глаза, и подполковник невольно вскрикнул и отшатнулся, встретив ее взгляд — взгляд по-настоящему Иного мыслящего существа.
Но взор этот ничего не выражал, и спустя мгновение припухшие веки опустились.
Даже если бы у него и были какие-нибудь сомнения, то ЕЕ глаза говорили яснее ясного — это не жительница Аргуэрлайла.
Глаза с радужкой необычного фиолетово-лазоревого цвета, с большим вертикальным зрачком, какого-то необычайного разреза — вытянутого и одновременно миндалевидного.
— Анабиоз, состояние, близкое к летаргии или коме, — буркнул следящий за аппаратурой Симонян. — Непроизвольное сокращение мышц.
— Как вы думаете, что ЭТО… что ОНА собой представляет? — поинтересовался Санин.
— Что? — переспросил военврач врач. — Что-то странное представляет, очень странное. Ну, внешние отличия вы видите сами. Ешё группа крови… Такой группы крови просто нет. Будем считать, что это группа крови Е, или Ф. Или икс.
— А резус-фактор какой? — справился начальник лаборатории зачем-то.
— Амбивалентный! — бросил медик. — Для переливания годится любая кровь… если, конечно, у нас найдется кто-то с этой группой.
— Ну, а вообще, как?.. — неопределенно пошевелив пальцами, спросил подполковник.
— Предварительные данные сейчас в обработке, — продолжил Ашот Мартунович. — Будут готовы к вечеру.
— А более подробные?
— Они будут лишь после вскрытия.
— Вскрытия?! — невольно приподнялся со стула Санин. — Вы хотите сказать, что она безнадежна?
Симонян кивнул.
— Несомненно. Вы, должно быть, разочарованны, но допросить ее возможности не будет. Не могу сказать пока точно, но, видимо, центральная нервная система необратимо повреждена. Идет нарастающее нарушение функций сердца, печени, почек, отмечены сбои в кроветворении… Кстати, тоже нетипичная картина для человека.
— А что ваши консультанты? — в свою очередь спросил Симонян. — Не пробовали к ним обратиться?
— Пробовал, — процедил сквозь зубы Санин, вспомнив, в какой ступор впал Асситал при виде ЕЕ. — Но они, по крайней мере, те, кто видел находку, ничего конкретного сказать не могут. Магические методы ничего не дали. Мой лучший специалист и то ничего не углядел — говорит, побывала под магией дикой мощности, или еще под чем-то таким. Все следы стерты.
— А колдун наш или местный?
— В том-то и дело, что местный.
— Тогда и в самом деле невозможно, — вздохнул военврач. — А жаль… Что ж, разрешите откланяться, товарищ подполковник? Дела. Вот, анализы сделать надо.
— Да-да, — пожал ему руку Санин. — Спасибо за помощь.
— А скажите, Сергей Станиславович, — обратился он к Аксимову, когда Симонян вышел. — Вы в этом лучше разбираетесь — это не может быть… альфарка?
— Вряд ли… Изображения альфаров или, как еще говорят, шийид'хе, у нас имеются в достаточном количестве. Скорее, это другая ветвь людей.
— Это как?
— Скажем, это потомки какой-то ветви, непосредственно предшествующей появлению человека современного типа. Просто в нашем мире они исчезли, а в их мире — исчезли наши предки… — Санин невесело усмехнулся. — Или это другая ветвь кроманьонцев.
— Ладно. А что там с браслетом?
— Брасле-ет… — протянул Аксимов. — Вот тоже загадка. Материал — уже известный нам митрилл. И, как будто, на нем какая-то магнитная запись. Может быть, это ключ к чему-то, или нечто вроде их паспорта? Между прочим, вот еще что: почему она свалилась на нашу голову только в одном браслете?
— А если так и должно быть?
— Исключено. На коже обнаружены следы от ремешков и бретелек.
— Чертовщина какая-то… — вздохнул Санин, и голос его прозвучал до странности потерянно.
Возвращаясь из госпиталя улицами Октябрьска, пустынными в это время суток, Санин только что не выл на Луну.
Не было печали, черти накачали!
Сверзилась на них непонятно откуда эта голая красотка с крашеными ногтями и митрилловой бронзулеткой!
Думай, полковник, думай!
Никаких вразумительных гипотез, кроме отдающего безумием предположения о деятельности эльфийских шпионов, не имелось.
Но вообще, как ОНА сюда угодила? Случайно, или?..
При мысли, что этим миром может интересоваться и еще кто-то другой, Санина прошибла испарина.
Ага, только десанта эльфов с бластерами им тут сейчас не хватало для полного счастья!
Октябрьск. Застава Ильича
Часовые у шлагбаума на дороге к главным воротам Октябрьска не дремали. Хотя дремать на «шлагбауме» было своеобразной привилегией этого поста, считавшегося поэтому весьма завидным — пара часовых заступала на сутки, в течение которых приходилось лишь пять-шесть раз пропускать транспортные колонны, а остальное время можно было спасть, играть в шахматы или травить анекдоты — смотря по желанию. Потому как до ворот два кэмэ — кому охота тащиться в такую даль пешком, а шум
