“Оно! ” “ Ну это судьба, Олег Николаевич, это просто судьба! Берите, берите скорее. – Долмат Фомич сунул книгу в руку мне, молчаливо недоумевающему. – Многое вам придется обдумать, осмыслить… Это судьба! ”
Зазвенел колокольчик. Всех приглашали снова к столу. Зоя
Константиновна, которая села было за пианино, внезапно залилась громким неподражаемым смехом; радость переполняла ее.
“Я специалист по костям, – обратился профессор Скворлыгин ко всем присутствующим. – Я бы мог вам рассказать о костях. Только это не к столу. В другой раз ”. Парфе клубничное подавалось на сладкое.
Крайне неприятное зрелище. Старуха. Она выкрикивала ругательства, как сумасшедшая. Она и была скорее всего сумасшедшей – тощая, в полинялом пальто. Пассажиры, обзываемые “ козлами ” и “ идиотами ”, благоразумно молчали. Доставалось не только попутчикам и путчистам, но и натурально сильным мира сего: тогдашнему Бушу (был такой в США) и Ельцину с Горбачевым (это уже наши).
Не желая никого обижать и на оригинальность не претендуя, я громко сказал: “Тише, бабуся, кругом шпионы! ” И все.
Весь мой поступок… Все как будто вздрогнули в нашем троллейбусе. И та замолчала. Зловеще.
Незнакомка в красном шарфе повернулась на мой голос, она посмотрела на меня, хотел бы я думать, с благодарностью, но, если оставаться реалистом, пожалуй, все же с иронией
(а то и насмешкой). И произнесла “ здравствуйте ”, чем очень меня удивила. Странная девушка, подумал я, но хорошая. Несомненно, кроме красного шарфа, она обладала еще и природными отличиями, именно: глазами, носом, губами. И волосами еще, но тогда волосы были спрятаны под капюшон (красный шарф был повязан поверх капюшона). Ну и шеей (скажу, забегая вперед).
“ Очень тонко замечено, – отвлек меня пассажир, очутившийся рядом. – Кругом шпионы. В правительстве и везде. Шпионы и предатели. Кругом измена! ”
Он стал перечислять высокопоставленных изменников и шпионов, загибая пальцы. “Откуда вы знаете? ” – спросил я . “Есть свидетельства, есть доказательства ”. “Вы, – вспомнил я,- вы депутат Скоторезов! ”
Пассажир дернулся, словно его ударили в бок, и немедленно вышел (была остановка).
Водитель объявил, что машина не пойдет дальше, а пойдет назад, по семнадцатому.
Мелкий дождик накрапывал. Мы стояли около дома Дельвига, похожего на больной зуб.
“ Что-то много, – сказал я,- сумасшедших в городе ”.
Она ответила: “Выпускают. Денег нет ”.
Она не уходила, и я не уходил. Мне казалось, что это уже было когда-то со мною – может, здесь, на троллейбусной остановке. Представился: “ Меня зовут Олег ”. “Неужели? ”
“Что “ неужели ”? – Я сам из-за этого “ неужели ” на долю секунды засомневался, тот ли я есть, кем представился, неужели Олег? – Вам не нравится имя Олег? ”
“ Нравится, – сказала, смеясь. – В таком случае меня зовут Юлия”.
“Юлия?” – “Юлия”. – “ Елки зеленые! ” – вот и все, что я смог произнести вразумительного.
Юлия. Наш курьер из “Общего друга ”. Она. Это было чудовищно. Во плоти и неузнанная. Мною не узнанная. Она.
“Не комплексуйте. Бывает. Мы только раз виделись ”.
Да ведь этого даже теоретически быть не должно! “Раз виделись!.. ” Ведь образ ее, той – ее – однажды виденной
Юлии, мной овладел как-никак, а точнее, весьма и весьма овладел – раз она мне приснилась. Раз виделись раз. Она мне ж присниться успела. Был сон, говорю.
“Я еще позавчера к вам приходила, вас дома не было, – как бы за меня извинялась и опять же передо мной таки Юлия
(впрочем, взяв еще более насмешливый тон). – Хозяйка дала ”.
Ей хозяйка дала мои кулинарные наброски о жаренной (сырые наброски) с томатом-пастой салаке и раках вареных.
“ Юлия, вы мне приснились ”. “Что-нибудь непристойное ”, заключила саркастически Юлия и была недалеко от истины.
Хотя – смотря что считать непристойным. “Смотря что считать непристойным ”.- “Я многим снюсь. Бывает ”.
Разволновался. Разволновался, честно скажу. Как бы я ни старался подстроиться под Юлин тон спокойно-насмешливый, внутри-то меня поклокатывало. Внутри меня внутренностями моими несамоощущаемыми, самонеощущаемыми, само по себе ощущаемо, ощутимо – овладевало, страшно сказать, неясное предощущение не случая, но судьбы.
“ Много совпадений, – сказал я,- много совпадений в последнее время”.
На это Юлия резонно ответила мне, что совпадений в жизни у нас больше, чем думаем, замечаются лишь немногие. На это я резонно заметил, что как посмотреть, может, все, что есть, и есть одни совпадения.
Но развивать не стал теорию.
Я только сказал Юлии: кто знает, может, мы и раньше встречались – в какой-нибудь прошлой жизни.
“Зачем же в прошлой? – сказала Юлия.- Наверняка в настоящей ”.
“Юлия! Ты была на тридцатилетии художника Б.!” И ответом мне было Юлино: “Да ”.
“Был салат, был из липовых листьев салат! ” – Только зря про салат, он не главное. Опять полезла бестолочь кулинарная.- “И море
“ Ркацетели ””,- сказала Юлия.
“Ты помнишь меня?” – “Теперь вспоминаю ”.- “Ты сдавала какой-то экзамен… ” – “А ты учился… где ж ты учился ?..” – “Не важно. Мы с тобой танцевали, – вспомнилось мне.
– И целовались ”.- “ Но не более того ”,- сказала Юлия неуверенно. “Я наклюкался. Был хорош ”.- “Я тоже была хороша ”.- “Тебя увел от меня Костя Задонский ”.- “Видишь, какая память ”,- сказала Юлия.
Я подвел черту: “ Потрясающе! ”
Был потрясен. Мы глядели друг другу в глаза, потрясенные.
Юлия – тоже. Без каких-нибудь “ будто ”, без “ что-то ”, будто что-то не что-то, а все, я – в ее – соразмерно моим – расширяющиеся зрачки – глядя – понял – не что-то, а все – и не что-то, а все, – что могло лишь мгновение быть понимаемым, лишь мгновение – быть.
И прошло. И следа не осталось – исчезло.
Юлия отвела взгляд в сторону, а я завершил вдох.
Жаль.
Жаль, что так бестолково.
Но не биться же в падучей в конце концов.
Шел транспорт. Ярко фургоновыраженное и мебелью груженное, ехало по Владимирской “Найденов и компаньоны ”. Играл уличный музыкант на баяне. Со стороны Кузнечного рынка тянуло гнилым картофелем.
“Я тороплюсь. Меня ждут, – проговорила Юлия.- Надеюсь, встретимся послезавтра ”. “А завтра? А что ты делаешь завтра? ” “Завтра, – сказала Юлия,- я должна передать вам, Олег Николаевич, официальное приглашение на послезавтра ”.
Я спросил: “Значит, завтра придешь? ” “Будем считать, передала сегодня. Завтра у меня выходной ”,- сказала Юлия . “Зачем выходной? ” – уже не зная, что спрашивать, спросил я еще.
Не удостоив меня ответом, взмахнула Юлия рукой – остановилась машина. “ Пока! ” Помахала мне из кабины, я видел. Сама стремительность.
Окулист – оккультист. Уролог – уфолог. Диагностик – агностик.
Мне нужен был невропатолог. У него была необычная фамилия
– Подоплек.
Я опоздал, невропатолог уже закончил прием. Сестра, худощавая старушка с заячьей губой, не пускала меня в кабинет: “В среду, в среду, доктор устал ”.- “Я не могу в среду ”.- “Тогда в понедельник ”.- И скрылась за дверью.
Я человек исполнительный, я пришел, потому что мне сказали в больнице: через месяц-другой покажись
