Странники и Островитяне

На некоторое время я остолбенел от восхищения. Перед моими глазами на самой вершине холма возвышался дом. Это было внушительное строение, выдержанное почти полностью в готическом стиле, с множеством узких окон, фронтонами, башенками, металлическими колпаками над трубами, флюгерами и горгульями. Нижние этажи были окружены плотными джунглями разросшихся кустов и молодой поросли деревьев, которая не пропускала свет в окна. Из этого дикого переплетения стеблей и веток скрученные усики вьющихся растений полз ли во все стороны сада, оплетая водосточные трубы и забивая желоба. Тропинки заросли. Буйная зелень заполнила весь сад, опутав высокий забор и даже ворота, через которые я только что пролез. Надо мной высились высокие деревья, чья наводящая тоску тень закрывала любые проблески света, которые могли бы сюда проникнуть. Я не мог даже представить, как далеко простирался сад за домом, и что находилось там, в сырой лесной поросли. Возможно, это было всего лишь мое воображение, но воздух за воротами казался холоднее и влажнее. В изумлении я двинулся дальше.

Дорожка вела меня вверх, через ряды неровных каменных террас. Я осторожно пробирался между огромными стволами чертополоха, которые проросли между плитами, и наконец подошел к пролету крутых потрескавшихся ступеней, которые привели меня к рассыпающимся колоннам и внушительному переднему крыльцу между ними. Прямо передо мной находились входные двери, с которых давным-давно осыпалась краска, обнажив серую древесину заветренного дуба. Я дернул ржавый язычок колокольчика, но в ответ не услышал ни звука. С минуту я ждал, но ничего не произошло, поэтому в конце концов я осторожно толкнул правую створку двери. К моему удивлению, она со скрипом отворилась.

Я оказался в холле с высокими потолками. Надо мной висели остатки огромного канделябра, теперь покрытого толстым слоем пыли и паутиной. Справа устремлялась вверх тяжелая лестница из красного дерева, которая так и манила за собой, в полутьму верхних этажей. Дальше виднелась пара двойных дверей. В каждой из них было прорезано узкое окно с потускневшими стеклами. Чтобы посмотреть сквозь эти окошки, мне пришлось подняться на цыпочки. За дверями я мельком увидел длинный пыльный коридор, а по бокам через равные промежутки были закрытые двери. Слева от себя я обнаружил что-то вроде места для ожидания. Очевидно, кто-то совсем недавно пытался навести здесь порядок. Пол был вымыт, а с подоконников стерта пыль. На низком столе в середине комнаты располагалась уже раскрытая доска для игры в шахматы. Вдоль стен расположились три длинные деревянные скамьи, которые, возможно, когда-то стояли в церкви. На них сидели двое.

Кивнув им, я тоже сел, аккуратно поддернув брюки, чтобы не помять складки. Последовало короткое молчание, во время которого я принялся изучать двух своих товарищей. Первый был худым пожилым человеком с седеющей головой и круглыми очками в золотой оправе. Он сидел, наклонившись немного вперед, и был одет по-старомодному официально: черный пиджак и жилет, черные ботинки тщательно отполированы, серые полосатые брюки с отворотами, стоячий высокий воротник и галстук. Золотая цепочка от часов разделяла жилет надвое, а из кармана он иногда доставал тяжелые золотые часы, по которым проверял время, фыркая со все возрастающим неодобрением. Второй мужчина выглядел моложе и отличался крепким телосложением. Это был парень в грубой спецовке и тяжелых сапогах, что выдавало в нем рабочего. Рукава его толстой рубашки без воротника были закатаны выше локтей, открывая мускулистые руки, которые он все время скрещивал и разнимал. Мне пришло в голову, что мы трое, должно быть, претендуем на одно место.

Молчание явно затягивалось. Наконец я решился нарушить его, спросив, что привело сюда моих товарищей. Тот, что постарше, назвался Гарольдом и рассказал мне, что до своей отставки служил библиотекарем. Гарольд сказал, что ищет скромное место с неполной занятостью, которое стало бы подспорьем к пенсии. Как раз недавно он увидел рекламу, на доске объявлений в местном клубе пенсионеров, написал письмо и получил приглашение. Молодого человека звали Сэм. Он сказал, что время от времени подрабатывает разнорабочим и недавно приехал из деревни. Он помолвлен с одной девушкой из своей деревни и ищет постоянную работу, что бы отложить денег на свадьбу и семейную жизнь. Сэм услышал об этом месте от своего знакомого, с которым вместе сидел в пивной. Он написал заявление и получил такой же ответ, что и я. С тех пор как Сэм появился здесь, он также никого не видел.

Ни один из нас не был силен в искусстве общения, поэтому снова последовало молчание. Я смотрел на низенький столик передо мной. Спустя некоторое время мои глаза случайно наткнулись на шахматную доску. Пока я разглядывал ее, до меня постепенно дошло, что это не обычная доска. Вместо привычных квадратов игровое поле состояло из лабиринта лучеобразных линий и концентрических кругов. И вместо обычного красного и белого шахматные фигуры были раскрашены в три цвета — черный, белый и серый. Только я отметил, что сами фигуры были необычной формы, как вдруг увидел, что из-под доски торчит уголок конверта. Я наклонился и потянул его к себе. На конверте были две строчки, написанные знакомым витиеватым почерком:

Гостям моего дома.

Прошу вас, откройте и прочитайте.

Остальные, должно быть, заметили его в то же самое время, ибо, оглянувшись на них, я увидел молчаливый вопрос в их глазах. Я поднял брови, все так же глядя на них. Молодой человек незамедлительно кивнул, и, после краткого обдумывания, старик ответил тем же. Сломав печать на конверте, я громко прочитал вслух:

Дорогие друзья и помощники, в настоящее время я живу во временном пристанище, но надеюсь однажды вернуться в свой дом. Поэтому я был бы благодарен вам, если бы вы восстановили его для меня. Делайте все, что считаете нужным. Вы найдете чековую книжку, которая обеспечит вас достаточными средствами. Хватит ли вам года, чтобы все подготовить? Пожалуйста, сообщите, если нет. С нетерпением жду нашей встречи по моем возвращении. Удачи.

Подпись тоже была неразборчива.

Я посмотрел на своих товарищей, а они на меня. А затем все мы поднялись, как один, подошли к двойным дверям и прошли в главную часть дома.

ЧАСТЬ 2 Страх танцора

На самом верху этого дома находится мое любимое место, где я могу смотреть и ждать. Узкая винтовая лестница поднимается до высокой башенки, а в ней — единственная шестиугольная комнатка, без мебели, с высоким окном на каждой стене. Под потолком тянется балка, и с этой балки час за часом я свисаю, зацепившись коленями, и смотрю на пейзаж, который простирается подо мной. И отсюда, стоит лишь немного сосредоточиться, я вижу все, что хочу.

В деревне, у подножия холма, я вижу мальчика и собаку. Они гуляют, вместе погруженные в невинные развлечения детства. Сегодня они перешли вброд речку и забрались на маленький остров, где любят играть долгими часами. Я смотрю, как они карабкаются по деревьям, ловят колюшку или плавают, я смотрю, как они играют в разбойников, пиратов и контрабандистов. Я знаю, что у мальчика мало друзей среди сверстников, и еще я знаю, что за его привязанностью к собаке скрывается душевная боль его детства. Я смотрю на мальчика, и в его одиночестве я становлюсь сильнее.

В другой стороне, в большом городе в сердце страны, я вижу человека, который обладает внушающим благоговение могуществом, — он советник, волшебник. Я дрожу, когда смотрю на него, ибо он собирает неведомые силы, чтобы поймать в ловушку невинную девушку, девушку, чье изящество очаровало его. Возможно, он еще не осознает путь, по которому следует, может, он еще не до конца постиг истинную природу своих действий, но я знаю, что волшебник тоже когда-то залечил рану в душе, и я знаю, что теперь он стремится исцелить ее любыми средствами, подвластными ему. Я становлюсь