давало Каллену забыть тот страшный вечер двенадцатилетней давности, когда пьяный водитель протаранил машину, в которой ехали они с братом. Тиг погиб, а Каллен чудом остался жив, хотя и был ранен.
– Он изменился, – неожиданно прервал ее мысли Ноэль Бомон. Он подошел незаметно и теперь тоже смотрел на портрет над камином.
– Внешне – безусловно. Но по сути своей, надеюсь, он все же остался верен себе, – ответила Саманта.
– Если я не ошибаюсь, ваши семейства многое связывает, – помолчав, заметил Бомон.
– Вы правы. Мне всегда казалось, что все мы – одна большая семья. – Саманта оторвала взгляд от портрета и посмотрела на Кинана с Лорел, оживленно беседовавших о чем-то у вазы с лилиями. – Каллен, Тиг и я, как три мушкетера, носились верхом из конца в конец владений Ларков и Маккензи. Мы представляли себе, что преследуем жалких и трусливых негодяев, осмелившихся проникнуть на наши земли. И моя младшая сестра Эрин присоединялась к нам, когда нам удавалось оттащить ее от виолончели. Для нас не существовало никаких преград.
– А что Уитни?
– Что вы, Ноэль, как вы могли предположить, что мисс Шеридан могла носиться с нами по холмам как угорелая! Она чаще всего проводила время с Мисси Баррисфорд, залистывая до дыр журналы мод. Впрочем, иногда и она составляла нам компанию – когда мы отправлялись купаться на озеро Маккензи или устраивали пикник в дивном лесу, где росли вековые деревья. Маккензи владели им на протяжении нескольких поколений. А когда Тига не стало, – Саманта снова перевела взгляд на портрет, – я чувствовала себя так, как будто потеряла брата.
– А в него вы не были влюблены?
– Нет, – грустно улыбнулась Саманта, – я же говорила, что еще в детстве отдала свое сердце Каллену. Кроме того, Уитни сделала ставку на Тига, а мне, сами понимаете, соперничать с ней смысла не было. Ей всегда хотелось иметь только самое лучшее. Вот ее выбор и пал на Тига.
– Что и говорить, младший брат был очень хорош собой, – признал Ноэль.
– Не то слово, он был просто великолепен! – с чувством произнесла Саманта. – И, надо сказать, прекрасно это знал. К счастью, у родителей было достаточно здравого смысла, и они не позволяли ему слишком уж возомнить о себе.
– Очень милая семья. – Ноэль с улыбкой наблюдал, как Кинан что-то прошептал на ухо жене и Лорел весело засмеялась в ответ.
– Маккензи всегда стремятся к красоте.
– Не они одни, Саманта. Вот мне, например, очень приятно беседовать с вами.
– Месье, мне кажется, вы переусердствовали с вином, – проговорила Саманта на отличном французском, чем сильно удивила Ноэля. – Но где же моя неотразимая подруга?
– Каллен решил прогуляться с ней по саду и наконец побыть наедине: ему весь вечер не дают это сделать, – также по-французски ответил Ноэль.
– А вы переключились на меня вместо того, чтобы продолжить борьбу с Калленом за благосклонность Уитни? Как благородно с вашей стороны!
Ноэль рассмеялся:
– Каллен так давно не был дома, ради такого случая я позволил себе уступить. Но только сегодня! Кроме того, мне приятно ваше общество, так что с моей стороны здесь нет никакой жертвы. Должен вам заметить, вы себя недооцениваете.
– Скажите, вы расточаете комплименты любой женщине, с которой случается познакомиться? – изумленно спросила Саманта.
– Я вовсе не стараюсь вам польстить, у меня и в мыслях нет ничего подобного. Я говорю чистую правду. Знаете, меня даже радует, что не удалось пока найти подходящее ранчо, потому что у меня будет время поближе познакомиться с вами и открыть для себя, какие сокровища вы скрываете.
– Тешу себя мыслью, что вы шутите.
– Саманта, достаточно одного вашего слова! – Бомон с французским изяществом поднес ее руку к губам.
– Думаю, мне лучше сразу сдаться на милость Уитни, иначе нам с вами несдобровать.
Бомон удивленно поднял брови:
– А мне казалось, что я пока еще вольный стрелок.
– Неужели за эти две недели вы не раскусили Уитни? – поразилась, в свою очередь, Саманта.
3
– Привет, Энди! – Саманта легко спрыгнула с седла. – Когда Чародей немного остынет, дай ему несколько морковок: мы с ним хорошо отработали кросс.
– Ты мой хороший. – Энди ласково похлопал по шее Чародея.
Конюх Саманты Энди Брим являл собой нечто среднее между панком и рокером и вид имел весьма причудливый. Однако дело свое он знал прекрасно, и под присмотром у него находилось целых шесть лошадей, хотя на любом другом ранчо каждый конюх ухаживал за тремя. Энди пристегнул повод к уздечке Чародея и передал Саманте поводья чалой кобылы Флоры.
– Флора разогрелась, – объявил он, – но немного нервничает. Сегодня ей работать не хочется, все вытанцовывает.
– Как не стыдно! Так нельзя, – строго сказала лошади Саманта.
Кобыла высокомерно взглянула на нее и презрительно фыркнула.
