– Она благоразумная? Как же! – сердито возразил Бомон. – Должен тебе заметить, друг мой, – обратился он к Каллену, – Эрин Ларк – самая неразумная женщина из всех, кого я знал.
– Это означает только одно: она устояла перед твоими чарами.
– Ты предатель мужского племени! – мрачно изрек Ноэль.
– Истина дороже всего, – улыбнулся Каллен.
– Пойду поищу более чуткую компанию. Братья Хенли как раз подойдут. – И Ноэль гордо удалился.
– Э, нет, так не годится, – заявила Эрин. – Кто-то же должен проследить, чтобы этот джентльмен не переусердствовал. А то Каллен в результате останется без достойного соперника, который бы заставил его поддерживать форму.
Кивнув обоим, она поспешила за Ноэлем.
– Неужели недостаточно того, что в состязаниях буду участвовать я? – притворно возмутилась Саманта.
– Это только предлог, чтобы сбежать, – усмехнулся Каллен. – Кстати, о мужчинах… – начал он, но Саманта резко перебила его:
– Самая скучная тема. Тебе бы лучше подумать о том, как вернуть свою прекрасную принцессу и наконец устроить счастливую жизнь. А меня ждут.
Она ушла, и Каллен некоторое время смотрел ей вслед с удивлением и разочарованием. Однако ему ничего не оставалось, как послушно последовать ее совету. Найдя глазами Уитни, он медленно двинулся к ней сквозь толпу поклонников и пригласил ее на танец. Но, даже танцуя с женщиной, которую любил двенадцать лет, он постоянно ловил себя на том, что следит, где находится Саманта и нет ли рядом с ней Рейнхарта…
Каллен провел с Уитни целый час. Они стояли у фонтана и говорили о перевыборной кампании сенатора Шеридана. Большинство гостей танцевали. В белой беседке Кинан, сидя в своем кресле, рассказывал благодарным слушателям об истории соревнований на приз Маккензи. На подлокотнике его кресла примостилась Лорел; потягивая пиво, она периодически вносила дополнения в обстоятельный рассказ мужа.
Каллен снова отыскал глазами Саманту и нахмурился: к ней с решительным видом приближался Рейнхарт.
– Слушай, Уитни, – торопливо заговорил он, – я плохой хозяин: еще ни разу сегодня не пригласил танцевать Сэм. Что обо мне подумают?! Я скоро вернусь.
Каллен поспешно направился к Саманте, не заметив, какой убийственный взгляд бросила на него Уитни. Он думал только о том, как бы на несколько шагов опередить немца, и это ему удалось.
– Пойдем потанцуем, – предложил он.
Саманта посмотрела на него и отвела глаза.
– Вообще-то я не собиралась танцевать… – начала она, но Каллен настойчиво потянул ее за руку.
– Пойдем!
– Хорошо. – Она послушно поднялась. В желтом свете фонарей лицо ее казалось бледным. Некоторое время они молча стояли, не двигаясь с места.
– Ты такая красивая, – чуть слышно выдохнул Каллен.
Рейнхарт уже вылетел у него из головы, ему было очень приятно держать ее руку в своей.
– М… музыка заиграла, – запнувшись, проговорила Саманта и побледнела еще больше.
Словно очнувшись, Каллен обнял ее за талию и увлек в круг танцующих. Только теперь он почувствовал, что вечер по-настоящему удался. Они принялись весело отплясывать зажигательный танец, и на щеки Саманты сразу вернулся румянец. Они рассмеялись, счастливо избежав столкновения с другой парой.
– Осторожно! – воскликнула Саманта: они снова чуть не врезались в Дэвида и Карен О'Коннор – двух серьезных претендентов на победу в скачках.
Но, уклонившись от одного столкновения, Каллен не смог уйти от другого. Они влетели в пышную Хелену Кармихель, танцующую со своим очередным, пятым по счету, мужем.
– Ну держись! Завтра я с тебя глаз не спущу, – пригрозила Хелена.
– Что ты наделал?! – помрачнела Саманта. – Она же член жюри и завтра начнет придираться к нам.
– Чепуха, – беззаботно отмахнулся Каллен. – Кузина Хелена – честнейший человек. Кроме того, я постараюсь ее задобрить увесистой коробкой конфет.
– Ты – мой герой! – с воодушевлением объявила Саманта, и он рассмеялся.
Каллен смотрел в ее смеющиеся глаза и чувствовал, как для него естественно и легко держать в объятиях Саманту. Надо сказать, ему это очень нравилось. Он с удовольствием узнавал настоящую Саманту – ту, что так долго скрывалась за шутками и маской невозмутимого спокойствия. Он радовался, что стал свидетелем того, как в течение лета истончилась и исчезла ее броня, за которой она пыталась скрыть свою чувственность, одержимость, страхи, чувство вины, мрачные воспоминания и душевную боль. А еще – страстную любовь к своему ранчо и к лошадям. Только теперь ему открылась ее преданность и необыкновенная стойкость. А главное – ее неистовая жажда жизни нашла отклик и в его душе. Она помогла ему освободиться от бремени ложной вины и снова обрести себя.
Каллен внезапно почувствовал, что сердце его сильно заколотилось, а голову начал окутывать туман. Он вспомнил пьянящий поцелуй Саманты на вечере у Уитни, и ему безумно захотелось снова поцеловать ее.
