чтобы мальчик не падал и случайно где-нибудь не оцарапался, нарисуют его небегающим и непрыгающим, послушненьким-препослушненьким, чистеньким-пречистеньким. Хоть петельку пришивай к нему и вешай в прихожей на вешалке. Перед прогулкой метёлочкой обмахнул и повёл на улицу.
И что из этого получится, какие потрясения вызовет рисование готовеньких, умненьких и послушных мальчиков – не могу вам описать.
Если грязных ладошек не будет, в магазинах перестанут покупать мыло. Раз мыло никому не будет нужно, мыловаренную фабрику навсегда закроют.
А если носов и коленок поцарапанных больше не будет, все перестанут покупать зелёнку в аптеке. На складах этой зелёнки столько наберётся, так много, что её перельют в поливальные автомобили – у них такие большие цистерны – и повезут куда-нибудь подальше. А водители поливальных машин эту зелёнку никогда не возили. Они, конечно, про неё забудут и нажмут краны там, где всегда нажимали. А по улицам дети бегают, автобусы ходят, солидные люди гуляют. Вокруг пыльно, жарко. Вот и польют…
Надо будет, конечно, всех от зелёнки отмывать. Побегут люди за мылом, а его нет! Потому что некому стало грязные ладошки мыть и фабрика мыловаренная закрыта навсегда…
Но давайте вернёмся в школу, пока есть на свете немытые ладошки, поцарапанные коленки, пока всё на своих местах.
Глава первая,
потому что урок первый
– Я нарисую табуретки, – придумал Карандаш. – Вам не на чем сидеть.
– Правильно, – одобрил мастер Самоделкин. – Хотя нет на свете лучше табуретки, сколоченной своими руками из крепкого дерева. Но для такого случая можно сделать исключение.
– А зачем табуретки? – спросил Чижик.
Художник удивился:
– Вы хотите всё время стоять?
– Или прыгать на месте? – спросил железный человечек.
– У них ноги устанут, – сказала Настенька.
– На коне сидеть удобнее, чем на табуретке, – пояснил Чижик.
– Хм, – сказал Карандаш и поглядел на Самоделкина: – Ты когда-нибудь слышал подобное? Им нужны лошадки?
Ребята захлопали в ладоши:
– Лошадки! Лошадки!
– Мне коня! Боевого коня! – попросил Чижик.
– Вы только подумайте, – всплеснул руками художник, – а как я вас потом всех ловить буду? Я нарисую лошадок. Я нарисую деревянные качалки. Они будут совсем как настоящие верховые лошадки!
И всем это понравилось.
Художник подошёл к стене класса, постоял возле неё в тишине, как бы готовясь к торжественному действию, подумал и начал рисовать.
Если вы у себя в классе нарисуете лошадку мелом на доске, она будет на ней красоваться до тех пор, пока её не сотрут влажной тряпкой. Но в классе Волшебной школы лошадка сама вдруг отделилась от стенки!
Будто её не рисовали, а принесли в класс прямо из магазина и поставили на полу. Нарядную качалку- лошадку.
Ребята ахнули. Они впервые увидели такое чудо.
– Первая лошадка – Настеньке, – сказал учитель Самоделкин.
– А я нарисую для всех! – И Карандаш быстро нарисовал ещё двух деревянных лошадок.
Не прошло и пяти минут, как все ребята сидели на своих необыкновенных партах: каждая в четыре ножки, с хвостиком да ещё с ремешком-уздечкой. Ребята качаются на них, как настоящие всадники. Урок продолжается.
– Это все-таки ошибка воспитания, – ворчал себе под нос мастер Самоделкин. – Лучше обыкновенный табурет сделать своими руками.
Но ворчал он просто так, по привычке. Ребята сияли от восторга, и Самоделкин в глубине души радовался этому. Вы не знаете, какая большая радость, когда вдруг нарисованные лошадки становятся игрушками.
– А теперь надо приготовить стол для учителя.
– Не надо! Не надо! – зашумели ребята.
– Как не надо? – опешил художник. – А где же я буду сидеть и ставить вам отметки?
– Я придумал! На кораблике надо сидеть, – как ни в чём не бывало сказал Чижик.
– Хм! – произнёс Карандаш.
Он подошёл к стенке и начал рисовать.
Это был совсем как настоящий пароход, но только сухопутный, пароход на резиновых колёсах, чтобы двигаться по всему классу. На мачте парохода висел звонок с длинной верёвкой. Под ним появился капитанский мостик с медными сверкающими поручнями, а рядом – белая пароходная труба.
Весь класс дружно захлопал в ладоши, смеясь от удивления. Самоделкин подошёл, слегка подвинул пароход, осмотрел его.
– Коробка, пустая коробка, и никакого механизма, – с хорошим знанием дела, но так, чтобы его никто не слышал, проворчал Самоделкин. – Пойду лучше приготовлю всё для большой перемены.
– Вот как появляются оживающие рисунки! – между тем говорил Карандаш, любуясь новым пароходом.
– Не оживающие! – перебила Настенька. – Они совсем не оживающие.
– То есть как? – не понял учитель.
– Они ещё не бегают, и не скачут, и не смеются. Они совсем не оживающие.
– В самом деле, – согласился Карандаш. – Это неодушевлённые предметы. Вы хотите, чтобы я нарисовал что-нибудь живое?
– Хотим! – закричали малыши.
– А можно, я нарисую? У меня дома очень хорошо получалось, – попросил Чижик.
– Живая картинка у тебя пока не выйдет, – улыбнулся художник, – но я дам тебе что-нибудь раскрасить и посмотрю, как ты это умеешь. А теперь я должен придумать, кого же нарисовать.
– Кусачее-бодучее? – сказал Прутик и поглядел на девочку.
– Ой, не надо кусачее, – пискнула девочка.
– Собаку овчарку, – попросил Чижик.
– Серого козлика, бабушку и волка, – засмеялся Прутик, поглядывая на девочку.
– Что вы, что вы! – замахал руками Карандаш. – Не всё сразу, потерпите.
– Козу!
– Кота!
– Собаку! – выкрикивали ребята.
– Попугая! – добавил Прутик. – Учёного попугая!
– Хорошо, хорошо! Нарисуем всех вместе.
Художник подошёл к стене и, посмеиваясь про себя, стал рисовать. Собаку он в один миг нарисовал, потому что собака была нераскрашенная. А нераскрашенная она просто не могла сойти со стены, потому что была недорисована.
Потом Карандаш нарисовал козу с маленькими рожками. Он тоже её не раскрасил. Потом настоящего тропического попугая. Потом кота бесцветного нарисовал и сказал:
– Ну, Чижик, возьми, пожалуйста, мою кисточку и раскрась собаку.
Он протянул кисточку малышу, а сам поднялся на капитанский мостик и стал смотреть сверху прищурившись, как смотрят капитаны с настоящих капитанских мостиков.
Ребята закачались на своих лошадках. Им всем очень хотелось кого-нибудь раскрасить. Но лишь один Чижик спрыгнул с лошадки и пошёл за кисточкой.
– Потом Прутик раскрасит кота, а Настенька раскрасит козу, – так сказал Карандаш, посмотрев, как ребята качаются на своих качалках.
