литьем.
Вячеслав Иванович был хмур, не пил ни грамма, зато не без удовольствия откушал бефстроганов с картошечкой, залил его сверху ледяным нарзаном, вытер губы кружевной салфеткой и изрек:
– Тут и думать не хрен. Надо звонить Сашке Турецкому.
– А что такого волшебного Турецкий сможет придумать? – хмуро спросил Денис. Вот ему точно кусок в горло не лез. Денис не ел с самого утра и не чувствовал такой потребности, напротив, его даже слегка подташнивало.
– Турецкий сможет придумать позвонить Реддвею, господин Пинкертон, – объяснил Грязнов-старший, причесывая редеющие пегие волосы. – Или есть идея получше? Может быть, ты собираешься пересечь границу по чужим документам, а там видно будет? Это, конечно, выход, и я даже охотно верю, что ты, авантюрист непуганый, способен это сделать, но знаешь... не советую. Решай проблемы по мере их поступления. Тебе надо найти Джафарова? Надо.
Денис, понимавший, что именно это он и должен был услышать, но все же втайне надеявшийся услышать нечто противоположное (в конце концов, и Вячеслав Иванович в своей долгой милицейской карьере не раз пускался на такое...), только грустно вздохнул.
Питер Реддвей руководил специальным международным учебным центром, можно сказать антитеррористической академией, созданной по инициативе президентов США и России и канцлера ФРГ и действующей под непосредственным контролем ООН и в контакте с НАТО. Неофициально заведение называлось «Файф левел» – пятый уровень – и располагалось в Южной Баварии, в Гармиш-Партенкирхене. Турецкий два месяца работал у Реддвея – читал лекции, сошелся с ним накоротке и неоднократно пользовался его расположением и обширными связями. Связи у Реддвея действительно были изрядные, ведь он фактически занимал пост, приравненный ни много ни мало к заместителю директора ЦРУ США. Иметь таких друзей всегда полезно, тем более что Питер, по классификации Турецкого, относился к категории мужиков стоящих и понимающих и был к тому же абсолютно незаносчив. Турецкий и сам бывал Реддвею полезен: тот на полном серьезе коллекционировал русские идиомы и памятники коммунально- бытовой культуры советского периода. Турецкий же, просто по праву рождения, являлся экспертом в этих вопросах.
– Реддвей конечно же по долгу службы наверняка осведомлен обо всем необычном, скандальном, подозрительном, сомнительном... короче, обо всем из ряда вон выходящем, – пояснил свою мысль начальник МУРа. – А тем более если оно, это самое из ряда вон, случается в Германии. А русские бандиты – ребята выпуклые, они везде на виду. – И он позвонил Турецкому.
– Славка, ты опоздал, – сказал Александр Борисович, – я только что с Питером разговаривал по поводу одного странного дела с фальшивомонетчиками[3] . Представляешь, появились фальшивые деньги совсем как настоящие. Все степени защиты в порядке.
– Как это?! Почему же они тогда фальшивые? Тогда они настоящие.
– Номера. Номеров таких нет. Государственные казначейские системы не имеют к ним никакого отношения.
– Ладно, потом расскажешь. Звони ему снова.
– Сказал же, не могу, только что с ним разговаривал!
– Он что, папа римский? – удивился Грязнов-старший. – Аудиенция только раз в год? Или у вас какой-то специальный лимит?
– Ты не понимаешь! Он меня полчаса доставал вопросами по поводу тех или иных заковыристых русских выражений. Второй раз я этого не выдержу.
– Напиши ему по электронной почте.
– Это не выход, будет то же самое.
Грязнов начал злиться:
– Так что же, теперь все дела отменяются, пока у твоего Реддвея лингвистический запал не пройдет?! Звони давай, бездельник!
Вячеслав Иванович отпустил служебную машину, так что племянник должен был теперь отвезти его домой на своем джипе. С Тверского бульвара Денис свернул в Богословский переулок, а оттуда хотел выехать на Большую Бронную, но сделать это не получилось, потому что прямо на перекрестке он сбил человека. Первый раз в жизни. Собственным старым добрым «фордом», который в каких только переделках не бывал, за исключением одной: людей он еще не калечил.
Произошло это так: Денис не нарушал правил, но не успел заметить мужчину, выбежавшего наперерез, потому что справа стояла большая фура и этот несчастный вдруг появился из-за нее. И откуда только грузовой транспорт в центре Москвы берется?! Ведь уже запретили, кажется, строго-настрого, так нет же, пролазят и пролазят...
Денис, конечно, затормозил, но было слишком поздно: удар его бампера отбросил человека на несколько метров. Денис тяжело вздохнул, заглушил двигатель и вылез из машины. Одновременно с ним это сделал и дядя. Оба они подумали одновременно одно и то же: отличная история, ничего не скажешь. В центре Москвы частный детектив, выезжая из ресторана (красиво жить теперь ему запретят надолго), сбил человека. А рядом с ним сидел его дядя, генерал милиции. Кошмар.
Денис машинально посмотрел по сторонам, и это был просто рефлекс, нервное движение. Почти никто не среагировал на это происшествие. Хотя нет, пара старушек уже спешили. Ну что ж, может, оно и к лучшему, может, они засвидетельствуют, как этот безумец вылетел на проезжую часть...
Они подошли к человеку, лежащему на асфальте. У Дениса отлегло от сердца: слава богу, он хотя бы был жив: грудь пострадавшего тяжело вздымалась, глаза были полуприкрыты. Голова цела, кажется, руки- ноги – тоже. А вот что с туловищем – пока не ясно.
Вячеслав Иванович присел на корточки рядом и сказал:
– Только не шевелитесь, сейчас приедет «скорая». Денис вызывай.
Денис достал мобильный телефон.
Мужчина вдруг широко открыл глаза и сказал четким голосом:
– Только ментов... эта... не нужно.
– Почему? – небрежно спросил Грязнов-старший, внутренне напрягаясь. Интуицию не пропьешь, даже нарзаном.
– Черт, – сказал мужчина, – кажется, ребра мне сломали. Да ну их, козлов, сами договоримся.
– Да? – сказал Грязнов-старший. – Почему это?
Денис тем временем уже вызвал «скорую помощь».
– А зачем они вообще нужны? – просипел мужчина. – Одни неприятности от этих уродов.
– Денис, ну-ка посмотри его документы.
Мужчина хотел что-то сказать, наверно возразить, но, кажется, ему было больно говорить.
Денис вытащил из кармана его пальто бумажник, потом еще один, еще дамский кошелек, из другого кармана – еще четыре. Это было не совсем нормально.
– Щипач, – сказал Денис.
Грязнов-старший молча кивнул. Действительно, они сбили карманного вора, нечастую ныне криминальную специализацию, требующую особого мастерства, постоянного тренажа профессионализма и даже вдохновения. Но конечно, думать сейчас об этом нелепо: сбитый человек есть сбитый человек, кем бы он ни был.
Внимание привлекло роскошное портмоне крокодиловой кожи. Вячеслав Иванович открыл портмоне и уставился в его внутренности в немом изумлении. Это был утраченный бумажник министра Блока. Гюнтера Блока, прибывшего в Москву с неофициальным, но очень дружественным визитом, Гюнтера Блока, который изучал Московский метрополитен без сопровождения Пушкина, на свою голову. Это был его бумажник!
Дядя с племянником некоторое время молча смотрели друг на друга. Так бывает?! Выходит, да...
– Теперь, мне кажется, – задумчиво пробормотал Грязнов-старший, – с Германией и с выездом из страны проблем не будет. Только моргни, и фрицы за тобой персональный лимузин пришлют, а у господина министра ты там будешь личным гостем. Только если он тебя на работу позовет – торгуйся, первое предложение – самое слабое.
– Я согласен ехать и на своей машине, – хладнокровно заявил Денис, – не нравятся мне лимузины.
Денис летел в Мюнхен. Ходатайство благодарного Гюнтера Блока перед министром
