на первом этаже под ним. За нужной дверью гремела музыка. Николаю пришлось долго звонить, прежде чем раздались нетвердые шаги, а потом вопли:
– Это Натаха! Штрафную! Ща мы ей штрафную!
Дверь открыли два изрядно подвыпивших парня. Они недоуменно переглянулись и одновременно возмутились:
– Ты не Натаха!
– Мне бы Сергея, – сказал Николай.
– Серега! Давай штрафную! – Парни, тут же забыв об ожидаемой Натахе, снова развеселились. – К тебе гость!
Через минуту в прихожей появился тоже очень нетрезвый блондин лет двадцати пяти, очевидно Серега. Он тащил огромный рог, прямо как в «Кавказской пленнице», только не с вином, а с водкой. Налито было с горкой, и водка щедро расплескивалась на пол и затекала Сереге в рукава. Он сосредоточенно сопел, стараясь двигаться как можно более плавно, но живительная влага все равно проливалась. Даже не взглянув, кто к нему пожаловал, Серега сунул Николаю свою ношу и потребовал:
– Пей!
– Я от Алексея Панова, – попытался объяснить Николай. – Он просил меня забрать его сумку.
– Друг Лешки – мой друг! – рявкнул Сергей, полез обниматься, не скупясь окропив алкоголем теперь еще и Николая.
– Сумка у вас?
– Да ну ее! Тебя как зовут? Пойдем за стол. Мне сегодня двадцать пять стукнуло! Это, брателла, повод нажраться!
В комнате музыка загремела с новой силой и гости – человек двадцать, судя по мощности ора, – затянули: «Черный ворон! Что ж ты вьешься!..»
– Брателла! – Николай прижал Серегу к стене и, перекрикивая песню, начал уговаривать: – Сумку бы мне, спешу я, вот отвезу сумку и вернусь, тогда обязательно выпьем...
– Точно? – недоверчиво сощурился Серега.
– Да чтоб мне провалиться на этом месте!
– Там в углу. – Сергей мотнул головой в направлении настенной вешалки. Там из-под груды пальто и шуб действительно торчал угол большой черной сумки.
Николай схватил драгоценный баул и опрометью бросился к своей машине. От куртки так разило водкой, как будто он искупался в бассейне с алкоголем. Сумка была тяжелая – килограммов пятнадцать, не меньше. Расстегнув «молнию», Николай обнаружил полотенца, неприятно пахнувшие плесенью или чем-то похожим, – очевидно, Панов сложил их влажными, и они успели натурально завонять. Под полотенцами лежали два тренировочных костюма и воздух тоже не озонировали. В отдельных чехлах две пары коньков: одна совершенно пришла в негодность – лезвия и ботинки скрутились в весьма замысловатую конструкцию, вторая оказалась совершенно целой. А вот, наконец, и то, что нужно! На самом дне лежал тяжелый сверток размером с обувную коробку, обернутый в черный непрозрачный полиэтиленовый пакет и перетянутый скотчем.
Николай позвонил Денису на мобильный, благо у него роуминг по всему миру, что в Москву, что в Германию звонить – все едино.
– Сумку нашел, в ней подозрительный сверток, – доложил он. – Залеплен скотчем. Вскрывать?
– Нет, надо проверить отпечатки пальцев и вообще.
– Ждать тебя?
– Нет, я в аэропорту, но рейс только через два часа. То есть в конторе буду часов через шесть, не раньше. Дуй к Пушкину, попроси помощи, или к дядюшке, о’кей?
– А Панова ты нашел? – успел-таки спросить Николай.
– Нашел.
Телефонный звонок заставил Агеева вздрогнуть. Почти полночь. Звонил аппарат в кабинете шефа. Филя опрометью бросился туда.
Так... магнитофон подключен, присоска на месте, все работает. Номер не определился. Филя, кожей чувствуя, что это они, прокашлялся и поднял трубку. Беззвучно закрутились колесики кассеты, наматывая пленку.
– Слушаю. – Голос совершенно не получился. Филя прокашлялся еще раз.
– Грязнов? – Точно они. – Болеешь?
– Ага.
– Завтра. В девять утра. Сто пятнадцатый километр Минского шоссе. Приезжай один.
Все.
Филя возбужденно забегал по кабинету. А если Денис не успеет? А деньги? Кому звонить? Куда бежать? Надо же что-то делать!
Пушкина Щербак вытащил из постели телефонным звонком. Иннокентий Михайлович долго кряхтел в трубку и придумывал причины, почему всякие там проверки нужно отложить до утра. Но Николай был неумолим, обещал компенсацию в любых разумных размерах, сулил златые горы, молочные реки с кисельными берегами и еще упирал на то, что жизнь и здоровье Севы Голованова напрямую зависит от скорости, с которой Иннокентий Михайлович выберется из-под одеяла.
– Ну только ради Севы, – в конце концов сдался Пушкин. – И машину к подъезду.
Пушкин жил у метро «Битцевский парк», так что Николаю было даже по пути из Теплого Стана на Петровку.
Около полуночи они уже были на Петровке. И теперь настала очередь Пушкина умасливать и уламывать. Чем Иннокентий Михайлович прельстил дежурного криминалиста, Николаю было неведомо, но минут за пятнадцать нашлась и лаборатория, и оборудование, и спец по купюрам и пальчикам.
Капитан милиции Катаева – приятная дама средних лет, в очень сексуальных очках – быстро и профессионально обработала сверток, сняла пальчики, загрузила оттиски в компьютер. Оставалось только ждать: найдутся ли совпадения по картотеке. Николай понимал, что это может занять много времени, и, чтобы не терять его впустую, уговорил Катаеву проверить еще и купюры. И на предмет пальчиков, и в ультрафиолете – не фальшивые ли.
– Нефальшивые, – был ответ Катаевой. – Неновые стодолларовые купюры. Сорок пачек по десять тысяч долларов. Пачки опечатаны бумажной лентой. Упаковка небанковская. Реквизиты упаковщика отсутствуют, – диктовала она словно для протокола. – На бумажной ленте отпечатки пальцев отсутствуют из-за пористой структуры материала. На купюрах – аналогично.
– То есть обычные сотенные? – переспросил Николай.
– Обычные, да не совсем.
Катаева пригласила Николая и Пушкина к столу и предложила взглянуть на банкноты в ультрафиолете. Кроме обычных водяных знаков на уголках под цифрой «100» на той стороне, где портрет, отчетливо просматривались две написанные от руки буквы «ФО».
– Меченые! – хлопнул себя по бокам Пушкин.
– И что, все такие? – спросил Николай.
– Нет, – ответила эксперт. – Примерно десять – пятнадцать банкнот на пачку.
– А «ФО» – это что? – поинтересовался Пушкин.
Николай, не долго думая, предположил:
– Фонд «Отрада».
– Значит, Султана бабки?
– Его.
Компьютер жалобно пискнул, сообщая, что закончил проверку. Совпадение обнаружено.
На левую половину экрана выползла карточка с отпечатками из картотеки, а на правой прорисовались только что введенные оттиски. «Совпадение – 98%».
– Ну?! – заторопил железяку Николай.
– Терпение. – Катаева нажала на «ввод», и на экране появилась регистрационная карточка.
«Гальберт Виктор Маркович, 1965 г. р. Привлекался в качестве свидетеля по делу № 231/91...»
– Этого ты ждал? – справился Пушкин.
