- Все, что пожелаете! - Он погасил свет. - Идите сюда, в комнату моей дочери, она уже замужем
Старый Кзолгосц был исключительно гостеприимен, хоть и очень болтлив. В комнате на кровати лежало штук двадцать кукол.
- Умойся, друг мой Джим, а я пока приготовлю чудесный горячий напиток.
- Я бы предпочел, чтобы в нем присутствовал алкоголь, друг мой Кзолгосц.
- Ну, о чем разговор!
Когда я снимал с себя последнюю военную шмотку, он вернулся с высокой фиолетовой бутылью, двумя стаканами и пижамой с огромными блестящими красными пуговицами. Оставалось надеяться, что они не будут светиться в темноте.
- Домашнее вино из ягод гингль, - сказал он, наполняя стаканы. Мы чокнулись, выпили и вытерли губы. Я вздохнул от переполнявшего меня блаженства с примесью ностальгии.
- Знаете, я не пил домашнего вина с тех пор, как покинул ферму. А тогда любил опрокинуть бутылочку в хлеву свинодикообразов. Бывало наклюкаешься и поешь им что-нибудь…
- Как это мило! Ну, а теперь я оставлю тебя, друг мой Джим, пожелав спокойной ночи.
Идеальный хозяин дома, он исчез прежде, чем я успел его поблагодарить, Я поднял стакан, глядя на портрет Марка Четвертого, осушил и рухнул на кровать.
Проснувшись, я долго лежал, моргая и глядя на полоску света между шторами. Зевая, я поднялся, распахнул шторы и выглянул в цветущий сад. Старый Кзолгосц оторвался от работы, помахал мне рукой и рысью бросился в дом. Вскоре он постучал, отворил дверь и вошел с подносом.
Когда я, мыча от удовольствия, расправлялся с бифштексом и яичницей, запивая соком, Кзолгосц сказал:
- Я кое с кем поговорил и думаю, ты будешь обрадован, узнав, что подготовка дня “Д” идет полным ходом.
- Дня “Д”?
- День Дезертирства. Он начнется вечером. На пути выведено несколько дополнительных поездов, и вся страна готовит прием новым гражданам.
- Фантастика! Надеюсь, для меня у вас тоже найдется местечко. Похоже, мне придется здесь погостить немного дольше, чем я собирался.
- Да будет тебе известно, ты не просто гость. Скажи, тебя устроила б должность преподавателя в университете?
Я улыбнулся.
- К сожалению, я не получил даже среднего образования, потому что сбежал из школы.
- Прошу извинить меня за провинциальное невежество, но мне не знакомы такие выражения, как “сбежал из школы” и “среднее” образование. У нас ученики посещают школу, когда хотят и учат, что хотят и сколько хотят. Единственное обязательное требование - чтобы ученик изучал индивидуальный мютюэлизм, это необходимо для счастливой и полноценной жизни.
- А за обучение, надо полагать, платят родители?
Кзолгосц в ужасе отшатнулся.
- Ну, что вы! Конечно нет! Родители окружают детей любовью и заботой, но не мешают им постигать доктрины мютюэлизма. На каждого родившегося сразу открывается счет, но пока человек не сможет зарабатывать, начисление вирров идет в дебет. Ребенок не будет считаться полноправным гражданином, пока не оплатит этот счет.
- Принудительный детский труд! - Я был потрясен. - День и ночь малютки гнут спину за корку хлеба?
- Дружище Джим; что у тебя за воображение! Нет, дети, в основном, работают по дому, помогая матери и получая те же вирры, которые платит матери отец…
- Прошу тебя, довольно! У меня мало сахара в крови, и я плохо соображаю, а индивидуальный мютюэлизм - такая тонкая штука, что сразу в ней разобраться невозможно.
Он кивнул.
- Я понимаю. Не расстраивайся, Джим. Ты расскажешь обо всем, что произошло с человечеством после того, как мы уединились на Чоджеки, а мы познакомим тебя с гениальными творениями Марка Четвертого, да будут вечно бежать электроны по его проводам!
Неплохое пожелание давно исчезнувшей машине. Я никак не мог привыкнуть к тому, что туземцы боготворят какую-то жестянку с микросхемами, какой бы умной она ни была. Ну, да ладно, это их дело. А мне пора приниматься за работу.
- Ты можешь узнать, где находится мой друг Мортон?
- Буду счастлив тебя проводить, друг мой Джим.
- Ты знаешь… - Я запнулся. - Ну да, в городе всем известно, где мы прячемся.
- Совершенно верно. Ты умеешь ездить на велосипеде?
- Давненько не приходилось, но этому разучиться невозможно.
Велосипед - отличная штука, особенно когда на улицах их полным-полно, а тебе ни к чему выделяться из толпы. Я скатал форму - на всякий случай - и надел мешковатые шорты, которые предложил Кзолгосц. Эти шорты да моя майка - чем не костюм велосипедиста?
Я вышел в сад и отжался сто раз. Поднявшись на ноги, увидел человека, который стоял рядом, опираясь на руль ярко-красного велосипеда.
- Простите, если я вмешиваюсь в ваш ритуал. Мне позвонил Кзолгосц, чтобы я доставил вам велосипед. Вот, пожалуйста, самый лучший из моего запаса.
- Спасибо, велосипед - просто чудо. Но, боюсь, я не смогу за него заплатить…
Он улыбнулся.
- Вы уже заплатили. Я заехал в банк, стоимость велосипеда вычтена из вашего счета. Кстати, меня попросили передать вам вот это.
Моргая, я уставился на виррдиск, который он мне вручил. На нем было оттиснуто: “Джим ди Гриз”. В маленьком окошечке виднелось: “Баланс 64.6.78”.
- Служащие банка просили передать, чтобы вы с ними связались. Они не знают, сколько часов в эту ночь вы занимались общественно полезным трудом. Если вы им позвоните, они будут очень благодарны.
- Я принят в систему! - обрадовался я.
- Ну, конечно! - заулыбался незнакомец. - Вы - индивидуум, и индивидуальный мютюэлизм - для вас. Добро пожаловать. Желаю, чтобы ваш виррсчет рос, и чтобы ваша жизнь была долгой и счастливой.
Глава 26.
Генералы спохватились только наутро. А всю ночь к нам поступали сообщения о фантастическом успехе дня “Д”. Отпущенные в увольнение солдаты первому же встречному говорили о своей величайшей любви к свежему воздуху. Им предлагали войти через черный ход в ближайший магазин готового платья, давали там штатскую одежду и билеты на поезд. Последний поезд ушел около полуночи, затем поток дезертиров прекратился.
Ночью военные не поднимали шума. В лагере было не меньше четырех ворот, и возле них стояли знаменитые своим кретинизмом военные полицейские. Наверняка они полагали, что все солдаты, которых они выпустили, возвратились через другие ворота.
Дезертиров было так много, что даже дополнительные поезда ушли полнехоньки. Свыше сотни беглецов осталось в городе - им не хватал мест.
На свои средства я приобрел гигантский телевизор и подарил его хозяевам дома. Мы с Мортоном смотрели городской канал, когда вмешались военные. Особого восторга при этом мы не испытали, так как день был праздничный - годовщина создания первого блока Марка Четвертого, или что-то в этом роде - и по
