– Это ты мне будешь указывать? – возмущенно воскликнула Асгерд и нервно рванула белые меховые помпоны ворота. – Мне, дочери ярла Аудуна?! Ты, кухарка! Изображаешь из себя тут хозяйку, как будто Гуннхильд уже отстранили от дел, а Орм у тебя в услужении. Так-то ты платишь моей семье за то, что приняли тебя в род, бродяжка!
Это было сказано громко и зло, и все вокруг притихли, отводя взгляды.
Светорада замерла. Ее будто холодом обдало. Конечно, ей не стоило забывать, что она живет тут исключительно из милости, однако ее княжеская кровь забурлила в ответ на оскорбление.
«Спокойно, – приказала себе Светорада и, вытерев руки о передник, повернулась к Асгерд. – Сейчас именно она в своем горностае и серебре смотрится госпожой, а я всего лишь кухарка».
И все же щеки княжны запылали от едва сдерживаемого гнева.
– Вам просто жарко в ваших мехах у очагов, благородная Асгерд, вот вы и горячитесь. Если вы посидите тут с нами и выпьете ягодного киселя, то успокоитесь и по-другому взглянете на все происходящее. Но если вас что-то не устраивает, скажите, и я все сделаю так, как вы пожелаете.
– Она еще советы мне дает! – кипела от возмущения красавица Асгерд.
Не выдержав, Гуннхильд взяла младшую сестру под локоть и мягко, но настойчиво стала увлекать к выходу.
– Что с тобой происходит, Асгерд? – спросила она, подведя сестру к своей боковуше и начав расстегивать петли на ее шубке. – Сдается мне, что из-за своего теперешнего положения ты стала излишне раздражительной.
– Я не раздражительна! – резко отозвалась Асгерд. – Просто сейчас я сама убедилась в том, о чем болтает уже весь Ростов. Эта рыжеглазая чужачка, хитрая, как порождение Локи,[73] влезла вам всем в душу и постепенно прибирает власть к своим рукам. Люди поговаривают, что она даже Аудуну в глаза заглядывает и скоро наступит день, когда ей удастся не только Руслану потеснить, но и у тебя забрать хозяйские ключи!
Гуннхильд вздохнула.
– Вот что, Асгерд, у тебя есть свой дом, где тебе надлежит всем распоряжаться. Здесь же пока я хозяйка. И если мне понадобится твой совет...
– Но за этим я и пришла, – перебила ее младшая сестра и, взяв руку Гуннхильд, ласково погладила ее огрубевшие от работы пальцы. – Только тебе тут все решать, даже то, нужно ли Орму вместо упражнений с оружием жарить на решетке мясо. Однако я хотела дать тебе небольшой совет: скоро мужчины и наши работники отправятся жечь лес под пашню. И там, как всегда, понадобится умелая женщина, чтобы позаботиться об их кормежке. Отчего бы не отправить туда эту Медовую? Ее муж часто в отлучке, тут людей тебе хватает, а на лесопале умелая и расторопная помощница просто незаменима.
– Но работа в лесу тяжелая и не всякой рабыне под силу, – отозвалась Гуннхильд, отметив про себя, что находиться среди большого количества мужчин в лесу не только не подходит благовоспитанной женщине, но и выглядит сомнительно для ее доброго имени.
Однако Асгерд настаивала, говорила, что в помощь Свете старшая сестра может отправить пожилую вдову Хильду и хроменькую мерянку Тсару, от которой в усадьбе мало толку. И не беда, что Свете придется жить среди мужчин... Во всяком случае, выяснится, верны ли слухи о том, что Медовая ни одного мужчины не пропускает мимо.
Гуннхильд молча слушала пылкую речь сестры. В глубине души она понимала, что Асгерд просто невзлюбила пришлую, как одна признанная красавица не любит другую. Но Асгерд была родной сестрой, ждала первенца, и ее не стоило огорчать.
– Я подумаю над твоим советом, – помедлив, сказала Гуннхильд и предложила младшей сестре отдохнуть.
Но Асгерд недолго оставалась на месте. Довольно напевая себе под нос, она вышла на крыльцо и стояла там, блаженно щурясь на солнце. Когда же в воротах показался ее муж, она чуть ли не бегом кинулась ему навстречу. Однако Усмар будто и не заметил жену – он во все глаза смотрел на Медовую, которая шла по мосткам, проложенным через слякотный двор, в сторону кладовой. А когда она скрылась за дверью, Усмар замер на месте, поджидая ее. И только когда к нему приблизился вернувшийся с конной выездки Аудун и похлопал зятя по плечу, он очнулся и прошел вместе с тестем к конюшням.
У Асгерд внутри все сжалось от обиды. Пусть Усмар и ворчит на Медовую, но она ему нравится – только слепой этого не заметит. Казалось, светлый день для Асгерд начал гаснуть, а все звуки – и журчание талой воды, и птичий гомон, и оживленные людские голоса – стихли, оставив ее в одиночестве. Она спустилась с крыльца и медленно пошла по мосткам, пока нос к носу не столкнулась с возвращавшейся из кладовой Светой, которая несла у груди крынку сметаны. Женщины остановились друг перед другом. Мостки были достаточно широкими, чтобы разойтись, но Асгерд стояла прямо посредине, и не сводила с Медовой недоброго взгляда.
– Прочь с дороги, бродяжка! – приказала властно.
Светорада судорожно сглотнула и, зажмурившись, шагнула в грязь, увязнув почти по щиколотку в раскисшей жиже. Попробовала идти дальше, но едва ли не выскользнула из сапожек. Вот и оставалась стоять под насмешливым взглядом жены тиуна.
– Вот-вот, знай свое место, бродяжка. В грязи!
Асгерд величаво вернулась к дому и уже с крыльца с насмешкой наблюдала, как Света, успев замараться выплеснувшейся через край сметаной, пытается взобраться на мостки и не потерять при этом сапожки.
– Вот сука! – совсем не по-княжески ругнулась Светорада, ощущая, как со дна ее души поднимается темная волна злобы, противостоять которой у нее не было сил. – Ну, погоди же у меня, немочь бледная!
Светорада оглянулась, опасаясь, что кто-нибудь, заметив жалкое состояние, в котором она оказалась, поднимет ее на смех, и увидела идущего к ней тиуна Усмара. Что ж, не самый приятный для нее человек, но Светорада знала свою власть над мужчинами. И знала, что унизившая ее Асгерд пристально наблюдает за ними. Пусть же смотрит!
– Ах, благородный Усмар! – окликнула она тиуна умоляющим голоском. – Не откажите помочь в беде слабой женщине, вы ведь такой сильный и великодушный! – И призывно улыбнулась, захлопав длинными ресницами.
Оторопелая Асгерд прикусила губу, глядя, как ее важный муж почти подбежал к этой грязной приживалке, подхватил ее, поднял на руки и понес, а та, придерживая рукой крынку, другой даже обняла его за шею.
– Что тут происходит? – спросила появившаяся подле Асгерд старшая сестра.
– Да вот смотрю, – только и сказала та.
А ведь поглядеть и впрямь было на что. Муж Асгерд, поставив Медовую на мостки перед хлевами, стоял к ней так близко, что это выглядело почти непозволительно. Однако Медовая его не отстраняла, а наоборот, склоняясь к нему, что-то быстро говорила, не убирая руки с его плеча. Тиун накрыл ее пальчики своей ладонью, и слушал кивая, а вид у него был такой, будто они сговаривались о чем-то... Они на самом деле сговаривались, но, конечно, не о том, о чем подумала ревнивая Асгерд.
Они говорили о деле. Светорада пообещала, что пойдет к посаднику и сделает вид, что это не Усмар, а она ошиблась в подсчетах, возведя напраслину на честного управляющего. Разумеется, строгий Путята поругает ее за оплошность, однако доброе имя Усмара будет спасено. Сам же Усмар в уплату за ее услугу должен сделать вот что: когда зайдет разговор о том, кого назначать воеводой в новом городке на Итиле, пусть он замолвит словечко за ее Стрелка. Стрелок, как воин, себя уже показал. С людьми он умеет ладить и служит рьяно. Если Усмар обо всем этом напомнит Путяте и добавит еще, что в торговом деле, как он понял, Стрелок тоже разбирается, то посадник обязательно прислушается к слову своего главного советника Усмара. Ведь под рукой Путяты не так уж много толковых людей, чтобы он не оценил ее Стем... Тут она прикусила язык, поняв, что чуть не назвала мужа его настоящим именем. Однако Усмар ничего не заметил. Он стоял, о чем-то раздумывая, хмурил соболиные брови. Его лицо выглядело значительным и серьезным, почти красивым, как отметила Светорада. Она даже стала понимать страстную любовь гордячки Асгерд к этому видному, холеному мужчине с негромким вкрадчивым голосом. Внезапно Светорада оглянулась и заметила подле резных столбов крылечка жену Усмара и ее старшую сестру.
