была княжной, которую никто не смел ни опорочить, ни обидеть. А ее привычка быть любезной с людьми... И разве то, что Скафти с момента ее отъезда в лес появлялся тут при каждом удобном случае, не указывало, что она ему небезразлична, и он смеет на что-то надеяться от приветливой Медовой? И вот сегодня варяг видел, как она едва не досталась еще одному, с кем была ранее любезна. Ах, как же ей изменить саму себя, как дать понять им всем, что ее расположение – это одно, а ее любовь к мужу – другое, гораздо более важное.
Неожиданно Светорада остановилась и схватила Скафти за рукав.
– Погоди! Ответь, кто такая шаманка Согда? И что за разговоры идут о ней и о моем Стрелке?
Скафти остановился, оперся на копье и, посмотрев на нее своими ясными зеленоватыми глазами, стал негромко насвистывать. Варяг был намного выше Светорады и сейчас походил на взрослого, взирающего на неразумного ребенка.
– Идем, – только и сказал Скафти, однако Светорада удержала его.
– Нет, не уходи от вопроса. Для меня это важно, Скафти. Так важно, что... Ты и представить не можешь, как нас со Стрелком свела судьба и что для меня может означать его измена.
Скафти по-прежнему продолжал насвистывать. В глубине души он давно понял, что этих пришлых объединила не простая любовь, что есть в них нечто особенное. Скафти верил, что его отец достаточно мудр и много повидал, чтобы с уверенностью утверждать, что Света – женщина благородного рода, а Стрелок, несмотря на молодость, – настоящий ясень сечи, прирожденный боец и человек, который не по годам опытен, раз способен сладить с самыми непокорными людьми. Да, эти двое были настоящей парой. А вот то, что сам Скафти много думает о Медовой, что скучает, если долго не видит ее, – его забота. Как и то, что его охватывало желание обладать ею, когда он слышал по ночам, как сладко стонет Света в объятиях мужа. Поэтому Скафти стал уходить из усадьбы, как только туда на побывку являлся Стрелок. Что ж, для Скафти всегда найдется женщина, готовая утолить его плотский голод, а отношения Стрелка и его жены он уважал. Поэтому ему и в голову не приходило поступить с ней так, как посмел это сделать Усмар.
– Вот что, Медовая, мне и дела нет до того, что наплел тебе этот помет сорочиный, который, к несчастью, является моим родичем. Поэтому будь умнее и верь в то, что говорит тебе твое сердце, а не злые языки.
– И все же, скажи, кто эта шаманка. Ты видел ее?
– Видел. И не только видел, но и познал, какова она. Согда – служительница Нэп-Эквы, мерянской богини огня. Она и сама подобна огню – рыжая, какие среди мерян редко встречаются. Но Согда... Она очень властная и дерзкая, даже на мужчин смотрит как на равных себе и... очень смелая в любви. Но ты успокойся, она ничего не значит для Стрелка.
Светорада молчала, опустив голову и не зная, что ей думать об этом. Скафти прав, мерянские женщины просты и доступны. Кому-то это нравилось, а кто-то относился к ним с пренебрежением. Но ее Стема...
– Послушай, мужчина может сколько угодно сходиться с женщинами, но и он однажды вдруг узнает, что для него существует только одна, – серьезно произнес Скафти. – Именно она становится его женой, матерью его детей и женщиной, которая так много значит для него, что это равняется с честью.
– Мужчина может брать еще жену, если его водимая жена бесплодна, – вздохнула Светорада, грустя оттого, что до сих пор не забеременела.
– Но твой Стрелок не таков! – повысив голос, почти вскричал Скафти. – Знаешь, чем он мне понравился, несмотря на то, что ехидные языки до сих пор напоминают мне, как он одолел меня в единоборстве на копьях? Он тем мне пришелся по душе, что я в нем почувствовал родственную душу. А если у него и будут женщины, то женой ему будешь только ты.
– Но я не желаю, чтобы у него были женщины! – Светорада топнула ногой. – Ведь я... Я... Ты даже не представляешь!..
– Отчего же. Все я понимаю. Поэтому... – Он подергал себя за косицу у виска. – Знаешь, что это? У нас это знак вдовства. Меня тут все хотят женить, но я не соглашаюсь. Потому что у меня уже была жена. И то, что было между нами, не сравнить ни с чем, что могут дать мне другие. Возможно, даже ты...
Последние слова он произнес совсем тихо, и Светорада отступила от него, ибо взгляд Скафти вдруг запылал, лицо посуровело, и он посмотрел на нее так, будто хотел проглотить ее всю, без остатка.
Но Скафти тут же отвел взор, а потом и вообще отошел. Накинув повод на корни поваленной сосны, варяг опустился на покрытый лишайниками ствол. Светорада осторожно присела немного поодаль. Почему- то ей казалось, что она нужна сейчас Скафти. И когда он заговорил, несколько нервно, словно выплескивал давно потаенное, она слушала не перебивая.
Оказывается, много лет назад еще там, в Норейг, Скафти был обручен с дочерью благородного и богатого человека. Девушка, ее звали Турид, была единственным ребенком, поэтому считалась завидной невестой. Скафти знал ее с детства и, когда их обручили, отнесся к предстоявшему браку спокойно, без лишней восторженности. Это была просто сделка: он – старший сын ярла Аудуна, она – наследница хорошей усадьбы и большого участка плодородной земли. К тому же их считали красивой парой, говорили, что он золотой, как солнце, а Турид беленькая и круглолицая, как луна. А потом было решено, что Скафти пойдет в поход и по возвращении им справят свадебный пир. Его это устраивало, так как заниматься хозяйственными хлопотами ему не нравилось, а вот поглядеть мир и узнать, на что способен, было интересно.
Почти целый год он отсутствовал, добыл немало богатства и славы, однако, когда они уже возвращались, на Скафти вдруг напала какая-то хворь. Он слабел, кашлял и таял прямо на глазах. Когда варяги вернулись в родной фьорд, его вынесли с корабля почти в беспамятстве. Так он и лежал в усадьбе, то приходя в себя, то погружаясь в полузабытье. Местные лекари поили его всякими зельями, но ничего не помогало. Вот тогда отец Турид явился к Аудуну и сказал, что раз Скафти уже не жилец, будет лучше, если они разорвут обручение. К Турид как раз сватался сын местного хевдинга, и глупо было упускать такую возможность. Аудун с этим согласился, да и Скафти не стал возражать: тогда его уже ничего не интересовало. Однако тут заупрямилась Турид. Она сама стала готовить для Скафти снадобья, а потом решилась на отчаянный шаг. Неподалеку от них, в лесной чаще, жила ведьма. Люди боялись ее и говорили, что на ведьму следует надеть мешок и бросить в воды фьорда, но никто не осмеливался сделать что-либо подобное, поэтому просто избегали. А вот Турид не побоялась пойти к ней.
Девушка преподнесла ведьме богатый дар и попросила о помощи. Ведьма, погадав ей, сказала, что на Скафти навел порчу кто-то из тех краев, где он был в походе. И снять ее можно только одним способом – положить ему на грудь руку давно умершего могущественного человека.
Дальнейшего вообще никто не ожидал. Турид наняла двух треплей, [76] чтобы те раскопали курган некогда захороненного в их краю знатного ярла, потом ночью, как и полагается, пошла к тому кургану и взяла у мертвеца кисть его руки. Вернувшись, она положила ее на грудь Скафти и стала ждать. И уж неизвестно, помогли ли Скафти употребляемые им снадобья, или ведьма оказалась права, да только он стал идти на поправку. Скоро он совсем выздоровел, и они с Турид сыграли свадьбу, на которой пировала вся округа.
Однако не зря люди говорят, что мертвецы так просто не отдают ничего своего. Вот и с Турид стали происходить странные вещи. Бывало, она вскидывалась ночью и начинала кричать, указывая на что-то, только ей видимое, и говорить, что мертвец зовет ее. Потом она стала видеть странное и днем, все время оглядывалась и успокаивалась только рядом с любимым мужем, когда Скафти обнимал ее. Но вскоре и это перестало помогать. Турид билась в его руках и кричала от страха, а потом и вовсе ее разум помутился. Она никого не узнавала, смотрела перед собой и начинала просить кого-то оставить ее в покое. Иногда она убегала, и люди находили ее бродящей по лесу и с кем-то ругающейся. Бывало, Турид входила в воду и, если бы ее вовремя не сдерживали, могла бы и утонуть. Она совсем обезумела, ее красота увяла, но Скафти все равно ее любил, памятуя о том, что она для него сделала.
Он хотел тоже пойти к ведьме, однако выяснилось, что отец Турид, разгневанный на нее за то, что она погубила его дочь, приказал ее убить. А зря... Может, она и смогла бы помочь.
– Однажды, – тусклым голосом продолжал рассказывать Скафти, – я отлучился из усадьбы и слуги, к сожалению, не уследили за Турид. В последнее время она стала очень хитрой, могла прикинуться спящей, а потом незаметно убежать. Ее обычно скоро схватывались и возвращали. Но не в тот раз... И когда я вернулся, мне поведали, что моя Турид взобралась на кручу и бросилась вниз.
Светорада зачарованно смотрела на Скафти, и ей казалось, что она слушает древнюю кощуну[77] о безумной красавице Турид, о загадочной лесной ведьме и
