Он ошибался. За дверью оказался узкий коридор вполне затрапезного вида. Коридор привел на задний двор ресторана, где летом накрывали столики для желающих посидеть на свежем воздухе. Разумеется, серьезных разговоров здесь не велось, для этого хватало и зала с его кондиционерами. Да и комаров там не было. Но для любителей летняя площадка существовала. Она была надежно укрыта от любопытных взоров высокой оградой из какого-то густого тропического кустарника, специально привезенного для этой цели. Прикрывала площадку и крыша, которая, как в гаванской 'Тропикане', в красивую лунную ночь раздвигалась, чтобы гости могли любоваться звездами.
Сегодня крыша была раздвинута, так как была хорошая погода. Столики убрали, а весь центр площадки укрыли большим круглым куском толстой парусины, что в сочетании с рядами стульев вокруг напоминало арену.
Здесь Никита и увидел тех, кто сидел раньше в зале. И еще многих известных людей города. Было также обилие дам в вечерних платьях.
Кто-то уже сидел, кто-то прохаживался вокруг импровизированной арены. Несколько мужчин в стороне беседовали, изредка разражаясь громким хохотом. Вместо бара использовались два столика у стены, уставленные бутылками и стаканами. Желающие выпить обслуживали себя сами. Атмосфера царила непринужденная.
Чем-то все напоминало полузабытый американский боевик. Или несколько сразу.
Л.М. кивнул Никите на пустующий стул: 'Посиди!', а сам направился к хохотавшим мужчинам. Улыбаясь, одного хлопнул по спине, нескольким пожал руки. Седого толстяка обнял за плечи и отвел в сторону. Он был здесь своим среди своих.
Минут через пять Л.М. возвратился, присел рядом с Никитой. Рассеянно оглядываясь по сторонам, негромко сказал:
— Видишь вон того тощего? Сейчас подойдешь к нему. Отдашь баксы и скажешь: 'Синий на пятом'. Усек? Вперед!
Никита послушно поднялся и пошел вокруг арены к действительно изумительно худому человеку, который с блокнотом и карандашом в руках разговаривал с двумя дамами средних лет. Впрочем, это они издали так выглядели. Приблизившись, Никита понял, что возраст у дам далеко не средний. Они были почти старухами. Этого не могли скрыть даже косметика, смелые вырезы платьев и дорогие ожерелья на дряблых шеях.
Он подождал, пока разговор окончился и дамы, достав из сумочек, передали тощему пачки денег. Никита все сделал так, как велел Л.М. Букмекер внимательно глянул ему в лицо и кивнул. У людей его профессии должна быть хорошая память.
Носорог дожидался на прежнем месте. Телохранители его испарились. Присутствовать здесь позволялось только хозяевам.
Раздался низкий удар гонга. Все поспешно стали рассаживаться. Над ареной вспыхнули яркие светильники, остальной свет погас, и в круг вступил тот самый толстяк с седой шевелюрой, с которым недавно беседовал Л.М.
— Дамы и господа! — возвестил он звучным актерским голосом. — Мы рады приветствовать вас в нашем клубе. Напоминаю, что сегодня у нас два поединка — в среднем и тяжелом весах. Бои будут проходить без правил и без ограничений по времени, до полной победы одного из бойцов. Разрешены абсолютно все приемы и удары. Каждый раунд длится три минуты, затем минутный перерыв. Помните, что никто и ни под каким предлогом не может вмешиваться в схватку, помогать одному из бойцов или прерывать поединок. А теперь прошу, бойцы — на арену!
Из темноты вынырнули два мускулистых парня, одетых только в короткие трусы. Кожа их лоснилась в лучах света. Пояс одного перетягивал узкий шарф красного цвета, у второго шарф был синим.
— Итак, — продолжал седой, — бойцы среднего веса: Красный пояс — двадцать боев, ни одного поражения, Синий пояс ~ пятнадцать боев, два прерваны по техническим причинам. Бой!
В тот же момент парень с красным поясом крутнулся на месте, его нога взлетела вверх и обрушилась на голову противника. Тот покатился по полу. Толпа восторженно вздохнула: удар был проведен очень технично и зрелищно.
Теперь Никита вспомнил, где он видел подобное. Ну, конечно же, 'Самоволка' с Ван Даммом! И еще чертова пропасть кинобоевиков, где на потребу богатой публике сражались современные гладиаторы. Значит, местные богатей решили не отставать от Запада и устроили себе такое же развлечение. А заодно и тотализатор организовали. Вот только в боевиках обычно один из противников калечил другого, иногда до смерти. А как здесь?
Оказалось, так же. Ребята молотили друг друга изо всех сил. Кулаками, ногами, головой и при этом старались попасть или в лицо, или ниже пояса, чтобы свалить противника наверняка. Если поначалу бой весьма был похож на киношный, с прыжками, эффектными ударами и азартными выкриками, то уже во втором раунде Красный рассек Синему бровь локтем. Кровь из раны заливала томутлаза, мешала смотреть, и оттого он все чаще стал пропускать удары и уже несколько раз побывал на полу. Но неизменно поднимался.
Хотя рефери и назвал их бойцами среднего веса, на взгляд Никиты, тяжелее могли быть только молодые борцы сумо или, по крайней мере, Майк Тайсон. Здоровые ребята, короче. И тренированные. Жестокости и воли к победе им было не занимать. Никита на секунду представил, что с ним может быть, если он получит хотя бы один такой удар, какими обменивались бойцы на арене, и его затошнило.
Тошнило от зрелища еще и потому, что теперь кровь хлестала у обоих парней и кровавые брызги после каждого удара летели во все стороны. Зрители повизгивали от возбуждения, подбадривая окровавленных противников криками: 'Мочи его!' и 'Завали козла!' Лексикон у собравшихся был однозначно уголовным. Соответственно происхождению.
За своей спиной Никита вдруг услышал сдавленное хрипение и бульканье, затем торопливый удаляющийся топот и душераздирающие звуки — желудок у кого-то из зрителей не выдержал кровавого зрелища. А может быть, чрезмерного количества предварительно выпитой водки.
Между тем на арене Красный явно побеждал. Несмотря на свою силу, бойцы выдохлись, и поединок превратился в заурядную драку. К концу четвертого раунда Синий буквально валился с ног, а Красный, повисая на нем, все старался засветить кулаком в нос. Никита искоса посмотрел на Л.М. и с некоторым злорадством подумал:
'Плакали твои баксы!' Но тот сидел спокойный и невозмутимый, словно не тысячу долларов проигрывал, а три рубля — и не на поединке, а в шахматы.
Положение резко изменилось. Пятый раунд, начавшийся довольно вяло, вдруг стал набирать динамику. Синий, избитый почти до потери сознания, словно возродился. Движения его стали четкими и быстрыми. Теперь ни один удар Красного не достигал цели. Синий или блокировал их, подставляя руки, или просто уходил, сам отвечая серией ударов. Когда до конца раунда оставались считанные секунды, он резко крутанул 'вертушку', и Красный, перелетев через арену, зарылся головой под стул, так, что дама, сидевшая на нем, еле успела подобрать юбку. Там и остался лежать. Толпа взвыла, причем явно разочарованно. Многие поставили именно на Красного.
Никита мысленно снял шляпу. Да уж… Силен Носорог, если смог предугадать такую победу.
Двое парней подхватили бесчувственное тело Красного и поволокли с арены. Синий, помахав приветственно руками, под жидкие аплодисменты удалился. Еще двое в спортивных костюмах взялись менять забрызганное кровавыми соплями полотно. Л.М. подтолкнул Никиту.
— Иди, получи.
Худой сидел на том же месте. Он только глянул на Никиту и молча отсчитал ему одиннадцать пачечек североамериканской валюты. Никита присвистнул. Ничего себе! Нехило живет Л.М., если вот так, запросто, огребает за вечер по десять тысяч долларов. Вернувшись, он протянул деньги Носорогу. Тот отмахнулся:
— Потом, потом… Сходи лучше выпить принеси.
Что Никита и сделал, налив Л.М. рюмку коньяку. А себе осмелился взять банку ледяного 'Хайникена'. Атмосфера ресторанного вечера с мордобоем вдруг возбудила в нем жажду, пересохшее горло крайне необходимо было смочить. Вокруг столиков толкались и многие из гостей.
Л.М. рюмку взял, а на пиво покосился неодобрительно. Но ничего не сказал.
