заместитель! Змея подколодная, гадюка семибатюшная! То-то он в отпуск уходить не хотел! Впрочем, что его винить? Начальник не сват и не брат, а деньги за сведения о нем наверняка платили приличные.
— Постойте, но ведь аппаратуру завезли сюда буквально на днях, я знаю. А вы говорите, что давно в плену.
Калашников, не вставая со стула, протянул руку и выудил из-под стола початую бутылку малинового ликера.
— Хотите? — предложил он собеседнику. Никита отрицательно помотал головой. Тогда изобретатель коротко выдохнул и основательно присосался к горлышку. Ядовито-красная тягучая жидкость довольно быстро перетекала к нему в горло. Оставив в бутылке едва на пару глотков, он оторвался от нее, понюхал рукав и вернул тару на прежнее место.
И что ему рюмка коньяку за обедом, коли может так ликер хлестать? Никита знал эту марку. Градусов шестьдесят, не меньше.
— Аппаратуру привезли потому, что я наконец согласился.
В уголках глаз у него показались мелкие слезинки. То ли от печали, то ли от крепости напитка.
— Пытали? — сочувственно спросил Никита.
— Не сказал бы. Поначалу было немного, один из охранников постарался. А потом просто посадили в камеру, трижды в день кормили и просто спрашивали: 'Не передумал?' Вы же успели почувствовать, что такое одиночка, поймете меня. Они могли так всю жизнь продержать. А кому от этого хорошо будет? Вот и согласился. Решил, что, если у меня будет возможность работать, обязательно придумаю, как отсюда выбраться.
— Непременно придумаете! Теперь нас трое, а с таким количеством им трудно будет справиться.
— Трое? Вы думаете, тот кавказец с нами? — оживился несчастный изобретатель.
— Уверен. Вы все двери в этой тюрьме открыть можете?
— Кроме входной, я уже говорил.
— Пошли, Вахтанга разбудим. Подумаем в три головы.
Перед камерой Никита вспомнил код, но Калашников по-хозяйски отодвинул его в сторону, прижал к замку небольшой прибор, тот издал несколько тонов разной высоты, и дверь открылась.
Хозяин 'Гори', человек восточный и эмоциональный, ходил по лаборатории, ахал и повторял по- грузински несколько слов, которые очень походили на ругательства. Но, предупрежденный о микрофонах, делал это не очень громко. А Никита подступил с вопросами к изобретателю. Пора было во многом разобраться.
Об установке, производящей саму миниатюризацию, и спрашивать не стоило. Калашников принялся было объяснять, но уже через минуту Никита прервал поток обрушившихся на него головоломных научных терминов.
— Ладно, оставим это. Все равно ни черта не пойму. Лучше скажите, откуда у вас ангар? Я почти такой же видел, когда служил в армии.
— Примерно оттуда же. Был однажды в командировке в Средней Азии, и приятель, полковник- тыловик, похвастал, что у него есть склад, в котором все осталось еще с войны. Я не поверил. А потом, когда выпили немного, подбил его показать склад. Пришли к ангару. Внутри и оказался этот самолет. Он наш, советский. Обычный 'Як-3', только немного доработанный. Для каких целей предназначался — сейчас уже никто не знает. Стоял там, как следует законсервированный, в превосходном состоянии. Хоть сейчас готовь к вылету — и вперед.
Ну, то, что 'Мухобой' — это 'Як-3', Никита знал и без него. А вот остальная начинка ангара была забавной. Американцы во время войны по ленд-лизу поставляли нам зачастую не только боевую технику, но и все сопутствующее. В ангаре, кроме джипа, были одежда и обувь для пилотов и техников, оборудование для ремонта и обслуживания самолетов и даже оружие. Наверное, в свое время имелись и продукты, какая-нибудь тушенка, прозванная тогда 'вторым фронтом', но ее сразу, как получили, слопали. Калашников пытался найти объяснение, почему новенький самолет и все снаряжение спрятаны в глуши, в каком-то забытом ангаре, да так ничего и не выяснил. Мало ли от прежних времен загадок осталось?
— Вы что, вот так взяли ангар со всем содержимым, уменьшили, то есть миниатюризовали, и унесли?
— Ну что вы! Даже если бы и мог, зачем человека подводить? Хотя при нынешнем бардаке в армии что угодно украсть можно, никто не спохватится. Моя установка в каком-то смысле копирует реальные предметы и уменьшает их. Понимаете, при гиперактивном напряжении поля…
— Понял, понял! Лучше расскажите, что же вы сделали конкретно с ангаром?
— Когда я собрал установку, можно было миниатюризовать что угодно. Но запала в голову такая шальная мысль: надо использовать ее не обычно. Я в детстве мечтал стать летчиком, пытался поступить учиться в аэроклуб ДОСААФ. Но не прошел по здоровью. А сейчас даже здоровым пацанам в небо не прорваться. Долго искал у нас поблизости какой-нибудь самолет, годный для подобных целей, но тех, на которых раньше летали, уже нет, а новых не строят. Вот тогда и вспомнил о забытом ангаре. Поехал туда, нашел полковника, наплел ему сорок верст до небес насчет подготовки к съемкам фильма о войне. Даже пообещал какие-то деньги за помощь отечественному кинематографу. Неудобно теперь за свое вранье. Пришлось из своих сбережений немного дать, как будто подотчетные с киностудии.
Но своего добился, попал в ангару Два дня там все снимал на пленку, мельчайшие подробности. Остальное было делом техники. Вы не нашли временный миниатюризатор, который и выполняет основную работу?
— Искал, но без толку.
— Он очень компактный. Там, у задней стенки, в полу есть лючок. Если не знать, ни за что не обнаружишь. Не представляете, что это было за удовольствие готовить ангар к работе. Я уничтожил все следы американского происхождения вещей. Нигде нет ни одного клейма, фабричной марки. Только самолет не трогал.
— И с пистолетами просчитались. Уж армейский 'кольт' можно отличить от других моделей. Я не специалист, но, наверное, опытный глаз может отличить американские станки от советских. Зачем вообще вы этой ерундой занимались? Подумаешь, заокеанское оборудование! Да ведь им больше полувека! Боялись, что низкопоклонство перед западной техникой пришьют? Времена сейчас вроде не те…
— Смешно, но я не люблю Америку. Сытая, наглая, всюду лезет, везде командовать берется. Если бы и самолет американским был, ни за что не стал им заниматься. А так — чепуха, аксессуары. Но ведь, согласитесь, 'Як-3' — хороший самолет.
— Великолепный! Лучшего и желать, нельзя.
— Я сам хотел попробовать, но испугался. Собирался еще несколько штук сделать, а потом уже испытания проводить, чтобы кто-нибудь научился летать. Вы меня настолько растрогали, что не стал дальше возиться, отдал ангар так. И непременно узнал бы, как идет обучение. Но тут меня похитили. Разве я мог представить нынешнее положение? Это ведь ужасно — делать игрушку для бандитов!
— Гораздо менее ужасно, чем если бы вы делали настоящее оружие. Летать-то будем мы с Вахтангом, а не они. Послушайте, вот пистолет можно из ангара вынести, и он станет настоящим. А если самолет будет снаружи и в этот момент нажать красную кнопку? Или просто отключить электричество?
— Здесь тоже все не так просто. Мелкие предметы действительно могут быть вынесены и стать нормальных размеров без вреда для окружающих. Но представьте себе — ваш самолет, который свободно летает по комнате, вдруг становится большим. Да еще и в воздухе, с работающим двигателем!
Никита представил. Картина получилась удручающая. Рушащиеся стены, искалеченные люди, а потом взрыв бензина в баках.
— Вот поэтому в миниатюризаторе установлено реле с автономным источником питания. Если внезапно отключается электричество, с самолетом и пилотом ничего не происходит, они могут спокойно вернуться в ангар. Времени для этого хватит. Но может случиться и так, что вы находитесь слишком далеко от ангара или совершили вынужденную посадку и вернуться не можете. Когда разряжается автономный источник питания, следует команда на взрыв. Маленькая вспышка, и ни вы, ни ваш самолет больше не угрожаете окружающим. В аэроплане есть устройство самоуничтожения. Хорошо придумано?
Да уж… Сколько раз Никита был на волосок от смерти? При нашей-то нестабильности электрических сетей? Ничего себе — вспышка!
