– Джамал, – сказал он, – отзови твоего щенка. Что он лает, когда рядом взрослый пес?
Джамалудин Кемиров даже не шевельнулся.
– He stole my son, – сообщил Кирилл, – he’s sixteen, he’s ill, he spent his summer in Switzerland, and he disappeared when he came back to Moscow. That’s what they do. They steal people. They plant weapons. They frame… [24]
– Cyril, – сказал сэр Мартин, – you would sound a lot more convincing withaut this gun in your hand [25].
На столе зазвонил селектор. Джамалудин наклонился и с размаху прихлопнул его рукой.
– Звони в Москву и отпусти Алихана, – закричал Кирилл, – или, клянусь Аллахом, я нажму на курок.
– Не нажмешь, – ответил Забельцын, – пудель не станет волком.
Кирилл молча выстрелил. Первая пуля прошила жидкокристаллический экран, и тот мигнул и погас. Вторая пуля ушла в пачку документов, прошила их насквозь и впилилась в стеклянную поверхность стола; третьего выстрела стол не выдержал, пошел трещинами и разломился на два стеклянных ломтя, роняя карандаши, бумаги, чашки с кофе. Севрский фарфор разлетался по полу вместе со стеклянной шрапнелью.
Сэр Мартин с грохотом вскочил со стула.
– You are fired, – заорал англичанин, – and the project is over [26] .
– It is not over, – сказал Семен Семенович, – you may be interested to learn that Vneshtorgbank has bought out Navalis debts, some 5.5 bn US dollars, worth including a 3.5 bn dollar syndicated credit that is due for repayment in two weeks. We can refinance it; or we can say “pay us”. These are the hard times, Sir Martin, and your company is overleveraged and overexposed, and you will never, never find 3.5 bn in two weeks that will follow the arrest of your manager on proven terrorist charges. The control over this plant is a very moderate price for saving your own hide. For otherwise you’ll loose not just the plant. You’ll loose all your company [27].
Кирилл был так ошарашен, что чуть не выпустил из рук пистолет. Джамал побледнел от бешенства. Хозяин республики знал семь языков, включая чеченский, арабский, турецкий, абхазский и даргинский, но его познания в английском были равны нулю, и никто ему не переводил.
– Что ты сказал? – потребовал он у Семена Семеновича, но тот только улыбнулся и продолжил:
– You have no choice. You’ll sink under the double weight of debts and scandals. How shall we name the new company? Navalis VEB? Or Navalis Russia? What if I am appointed the head of the council of directors? Will you be my CEO? Or shall I call somebody from Shell? [28]
Сэр Мартин молчал несколько секунд.
– Why in God’s name did you buy out the debts, instead of duy-ing this fucking plant? I would have sold it at half price! [29]
– Because the debts were paid for by Russia and the plant will go personally to Mr. Zabyeltsyn [30], – ответил Кирилл.
– Хорошо, – кивнул сэр Мартин.
– Мой сын, – сказал Кирилл.
– Джамал, уйми этого идиота!
– Мой сын, – повторил Кирилл.
– У меня нет твоего сына!
– Мой сын, – в третий раз повторил Кирилл, – или сделки не будет. Я вам сорву ее, всем троим.
– Он сбежал! – заорал Забельцын.
– Что?!
– Клянусь тебе, Кирилл, он сбежал из этого чертова аэропорта, когда Марк приехал, он уже сбежал, позови Марка, он скажет то же самое…
Забельцын остановился, увидев, как смертельно побледнело лицо Кирилла.
– Твой помощник Марк Сорока поехал арестовывать моего сына, и теперь ты заявляешь, что он сбежал? – тихо спросил Кирилл, и от тона его по позвоночнику Забельцына пробежали мурашки.
– Да о чем вы тут терли? – заорал Джамал.
Дверь распахнулась. На пороге ее стоял Магомед-Салих.
– Джамал, – сказал Магомед-Салих, – в Тленкое зачистка.
– Потом, – ответил Джамалудин.
– Там куча трупов, Джамал. Они застрелили имама, а потом какой-то солдат бросил на пол Коран и начал его топтать, а когда люди на них бросились, они открыли огонь по толпе. Они бегают по дворам и кидают в дома гранаты. Лихой докладывает, что он убил Булавди.
Джамалудин встал и шагнул к Семену Семеновичу.
– Это бред какой-то, – начал Забельцын, – надо разобраться, что происходит.
– Поехали, – сказал Джамалудин.
– Куда?
– Разбираться.
Семен Семенович побледнел.
– Я не отвечаю…
– Ты слишком за много не отвечаешь. За Алихана ты не отвечаешь, за Тленкой не отвечаешь, если ты ни за что не отвечаешь, на хрен нам отдавать тебе контрольный пакет? Поехали.
Семен Семенович несколько секунд колебался, переводя взгляд с убийцы полпреда РФ на худощавого, гибкого как рысь Джамалудина.
– Поехали, – сказал Забельцын.
– Джамал, – громко проговорил Кирилл по-аварски, – гьес рехсарав чи ккола дур вац чIварав чи. Сон дихъе кьураб кассе-талда бахъун ьугоан дос чIвадарухъан багIаразул дова жаниса къватIве виччазавураб куц [31].
Джамал застыл, как будто кто-то нажал на кнопку «стоп». Через секунду губы его шевельнулись, и Кирилл услышал ответный приказ:
– Отвези англичанина в аэропорт.
Джамал повернулся и вышел из кабинета, и вслед за ним, с секундным колебанием, вышел Забельцын, – туда, где бритые затылки спецназовцев торчали из камуфляжа, как подберезовики из лесной травы.
Кирилл молча, без сил, опустился в кресло. Пистолет по-прежнему болтался в его руке, и весь пол кабинета был усеян стеклянной требухой и разлетевшимися бумагами с печатями кипрских оффшорок и шапками администрации президента.
Сэр Мартин встал за его плечом.
– Cyril, – сказал сэр Мартин, – я не привык, чтобы мои менеджеры захватывали правительственные делегации. Я не привык, чтобы на деловых переговорах мои менеджеры вытаскивали стволы. Ты бы действительно в него выстрелил?
Кирилл молчал.
«
Сэр Мартин помолчал и ответил:
– Я не думаю, что ваша проблема – это Кавказ. Ваша проблема – это злая воля. Злая воля, ограниченная лишь трусостью и жадностью.
Гора, где сидел Булавди, была в пяти километрах от села. Булавди не знал, что там происходит, но стрельба гуляла по ущелью туда-сюда, и Булавди казалось, что каждая пуля, выпущенная в селе, попала в его сердце.
Ади подошел к амиру, присел на корточки и спросил:
– Я думаю, что в селе до захода солнца сегодня будет вырыто много могил. Что мы скажем людям?
– Мы скажем, что их убили русские свиньи, – ответил Булавди.
– А что мы скажем Аллаху, если Джамал не появится?
