длинными очередями.
Дауда на камнях уже не было.
«Мерс» и микроавтобус пылали. Второй «мерс» тоже горел, но он стоял на обочине, и из него катился черноволосый человек в пестром горном камуфляже.
Последняя уцелевшая машина кортежа уже летела по нижней петле серпантина. Ей оставалось двести метров до кустов и неровных камней. Булавди схватил лежавшую рядом «Муху», прицелился и выстрелил.
Граната влетела в багажник «мерседеса» и через мгновение разорвалась прямо в салоне. Стекла так и брызнули, как лужа, по которой попало камнем. От удара по касательной машину развернуло, и Булавди увидел, как бронированный «мерседес» кормой завис над пропастью, взорвался и рухнул вниз.
Снизу ударил автомат. Это наверняка были братья Салимхановы. Больше всего на свете, после Джамала, Булавди хотелось достать этих двоих. Но он не знал, какого черта в лесу потерял Дауд, и как быстро к федералам придет подкрепление.
– Уходим, – крикнул Булавди.
Глава четырнадцатая
Легко в бою
Хаген Хазенштайн был очень расстроен тем, как обернулось дело в Шамхальске. Ведь Джамал послал его мириться с Наби, и такого еще не было, чтобы Хаген ослушался прямого приказа Джамала.
Хаген понимал, что Джамал будет не очень-то доволен тем, как обернулось дело с примирением. К тому же на пути в Шамхальск Хаген насчитал восемь федеральных постов, и что-то подсказывало начальнику АТЦ, что он выбрал не самое подходящее время для того, чтобы застрелить человека.
У Хагена был очень приметный белый «порше-кайенн», и он понимал, что этот «порше» наверняка попадется, как сом в сетку. Он бы не удивился, если бы федералы получили приказ не задержать его, а расстрелять. У Хагена даже родилась мысль вернуться обратно и подстрелить Наби, но это вряд ли бы было просто сделать. Если бы он хотел застрелить Наби, нажимать на курок надо было сразу после племянника.
Поразмыслив, Хаген заехал на своем белом «порше» в лес и позвонил оттуда на «Снегирь». Ребята со «Снегиря» сразу уяснили, в чем дело. Они взяли такой же белый «порше», сели на него и поехали в Шамхальск кружной дорогой через Зеленый Мысок. Хаген дал им подробные инструкции, и на первом же блокпосту на выезде из Торби-калы они нарочно остановились так, чтобы привлечь к себе внимание. Они немного пособачились с блокпостом, и кончилось тем, что на блокпосту с них содрали штраф и даже выписали квитанцию, в которой указали время и номер машины.
Ребята объехали по перевалу Шамхальск и поехали на «порше» в Торби-калу, и как и следовало ожидать, их тут же остановили. Их вытряхнули из машины и положили лицами в грязь, а вскоре к ним подъехал Наби с отрядом спецназа, пнул того, который был повыше, и черные волосы которого были скрыты под десантным беретом, и сказал:
– Ну все, Ариец, ты сядешь на двадцать лет.
Задержанный поднял голову, и Наби увидел, что это не Хаген.
– Эй, а куда вы дели Арийца? – закричал Наби.
– Мы не видели Арийца, – ответил боец.
– Или ты расскажешь мне, куда ты дел Арийца, – закричал Наби, – или ты сядешь на десять лет, как соучастник убийства моего племянника! Потому что ты сидел в этом «порше», когда его расстреливали, и вся моя охрана это подтвердит!
– Как это я мог убивать твоего племянника, – ответил боец, – если полчаса назад меня взяли на Тройке?
Патрульные вытащили у него документы и побежали по рации пробивать номер; Наби стал совать им деньги, чтобы забрать бойцов и обменять их потом на Хагена, но федералы прогнали его прочь.
Что же касается Хагена, то он подождал звонка, пересел на пригнанный знакомым черный «мерс», да и поехал себе тихонечко на «Снегирь». На всякий случай он выключил телефон, чтобы до него нельзя было дозвониться. Хаген понимал, что он провалил поручение Джамала помириться с Наби, и ему не очень-то хотелось попадаться на глаза хозяину республики.
Вот он проехал через один пост к Торби-кале, а потом через второй, а потом он увидел два БТРа, стоящие конусом возле дороги, и солдат возле БТРа махнул ему «тормози».
Хаген затормозил и увидел, что у БТРа стоит полковник Аргунов, и, видимо, дело было серьезным, коль скоро Аргунова сняли с учений и бросили на поиски главы АТЦ. Тут Хаген вспомнил, что, хотя он поменял машину, он не поменял сотовый, и ему стало досадно, что он прокололся на такой глупости. Ведь он много раз сам брал террористов по сотовым, но мог ли он догадаться, что дело обстоит так серьезно!
Хаген вылез из машины, поднял руки и сказал:
– Послушай, Валера, клянусь Аллахом, я поехал мириться. Этот придурок вытащил ствол первый. Он был под кайфом.
Аргунов не улыбался, и «стечкин» в его руках глядел прямо в голову Хагену.
– Ариец, – сказал Аргунов, – у нас проблемы. У всех проблемы. Пятнадцать минут назад в Тленкойском ущелье взорвали кортеж. Погибли все. Командующий СКВО. Забельцын. И твой Джамал.
Через пять минут после известия о расстреле кортежа премьер республики Христофор Мао, к которому, как к главе Штаба заслонных и защитных операций, перешло фактическое командование войсками, издал приказ.
В связи с оперативными данными о готовящемся нападении боевиков две роты 692-го мотострелкового полка получила приказ выдвинуться в район поселка Чельты на северной окраине Торби-калы и блокировать там базу ОМОН МВД республики.
Две роты 142-го полка получили приказ занять позиции на юго-западе города Бештоя и охранять там базу АТЦ «Снегирь».
Для упреждения новых атак террористов Христофор Мао приказал взять под контроль телевидение, Дом Правительства, аэропорт, морской и железнодорожный вокзалы.
Когда танки подполковника Донгаря вышли к Дому на Холме, площадь была пуста. Только в середине ее плясал фонтан, да с фронтона Драмтеатра на подполковника глядел огромный портрет Джамалудина Кемирова.
Так как никаких признаков сопротивления не было, подполковник оставил бронетехнику на площади, и его солдаты пошли в столовую есть. Через пятнадцать минут десантники, высадившиеся с катеров, взяли под контроль телевидение и порт.
Сразу после того, как Христофор Мао получил известие о том, что войска полностью заняли город, он вызвал к себе Магомед-Расула Кемирова.
Грузный пятидесятилетний человек, потерявший полгода назад старшего брата, и полчаса назад – младшего, был совершенно раздавлен. Неровными мелкими шажками шел он по кабинету, заваленному картами и затоптанному сапогами; Христофор вскочил ему навстречу. Магомед-Расул дрожащими руками зашарил в кармане, ища баночку с валидолом, а потом пошатнулся, упал на грудь новому хозяину республики и зарыдал.
– Шайтаны! – всхлипывал Магомед-Расул, – нелюди! Шайтаны из людей!
Христофор обнимал его бережно, как старого ребенка, а потом, когда слезы немного поутихли, усадил за стол, принес воды, чтобы запить таблетку, и сказал:
– Магомед-Расул Ахмедович, я хочу, чтобы наш разговор оставался в тайне. Это секретная информация, и мы пока не можем ее разглашать. Но есть все основания полагать, что заказчиком убийства вашего брата был Кирилл Водров. Джамал принял решение национализировать завод, а западные спецслужбы были категорически против.
– Аллах милостивый, – прошептал Магомед-Расул, – я же предупреждал!
Слезы сочувствия брызнули из глаз Христофора, и они зарыдали, обнявшись.
В то время, как Христофор Мао совместно скорбел с братом покойника, «мерс» с полковником Аргуновым и новым командиром ОМОНа Аламбеком Арсхановым подъехал к КПП базы «Алмаз». С собой они предусмотрительно взяли пять БТРов.
Аргунов вышел из машины, пнул ногой в гулко загудевшие ворота, и заорал что мочи:
