Сэр Мартин чуть поднял брови.
Джамалудин вынул из лежавшей рядом с ним папки скрепленную пачку листов и протянул их через стол Забельцыну.
– А это что? – спросил сэр Мартин.
– А это, – сказал Семен Семенович, – свидетельство высокой сознательности и гражданской ответственности частных акционеров «Навалис Авария», которые решили передать компаниям, представляющим российское государство, двадцать пять плюс один процент акций. Из тридцати пяти у нас имеющихся.
Сэр Мартин, высоко подняв брови, взял документы из рук Забельцына и принялся их листать.
Согласно договору, блокирующий пакет Navalis Avaria уходил от трех кипрских оффшоров двум небольшим лихтенштейским компаниями, одну из которых звали Zarya, а другую Svetlana. Общая сумма сделки составляла два миллиона долларов, – хорошо, что не два миллиона подсолнечных семечек.
– Cyrill, are you sure that these companies really do represent the Russian state [15]? – спросил сэр Мартин.
– I am sure [16], – ответил Забельцын.
– И в обмен на эти акции вы назначаете Джамала президентом? – уточнил, все так же улыбаясь, сэр Метьюз.
Семен Семенович улыбался из кресла, сухой, подтянутый, как швейцарский банкир, в темно-сером костюме и коричневых начишенных туфлях, впечатление от которых слегка портили белые носки.
– Not exactly. For this we need another forty percent. From you, Sir Martin [17].
«Сукин ты сын. Ах ты сукин сын».
– Which means that the state wants thave control [18], – с ледяной улыбкой уточнил англичанин.
Забельцын развел руками и рассмеялся.
Сэр Мартин встал.
– Cyrill, we’re leaving. Will you please call the pilots? The negotiations are over. And so is the project [19].
– Вы не закроете проект, сэр Мартин, – голос Забельцына был суше обвинительного заключения.
– Вот как? Почему же?
– Во-первых, в случае вашего отказа глава Navalis Avaria будет объявлен в международный розыск за соучастие в терактах.
– Вот как? И каких именно?
Семен Семенович протянул сэру Мартину толстую папку с прилепленным скотчем диском.
– Я имею в виду захват российской парламентской делегации на Красном склоне. Господин Водров принимал в нем основополагающее участие. Это именно он привел террористов на Красный Склон.
– И кто были террористы? – нахмурясь, спросил сэр Мартин.
– Джамал Кемиров.
– Кирилл, это правда?
– Конечно, правда. И главная причина их трогательной боевой дружбы, – отозвался Забельцын.
Сэр Мартин, чуть подняв брови, вопросительно посмотрел на главу своей дочерней компании.
– Семен Семенович, – улыбнулся Кирилл, – ну почему бы вам тогда не рассказать все до конца? Причина, по которой мы (Кирилл выделил это «мы» так, что, пиши он мелком на школьной доске, мелок наверняка бы раскрошился) взяли в заложники делегацию, заключалась в том, что тот человек, который ее возглавлял, отдал приказ о взрыве роддома в Бештое. Вздумаете рассказать, что я международный террорист, – а я расскажу, что Россия сама взрывает у себя роддома.
Сэр Мартин молчал. Было видно, что он подсчитывал финансовые последствия того, что глава его дочерней компании будет объявлен международным террористом. Особенно в разгар финансового кризиса. Вряд ли эти последствия сильно смягчались тем, что его компания выстроила завод в стране, где правительство само взрывает роддома.
– Кирилл Водров связан с террористами, – сказал Семен Семенович. – Джамал Кемиров, о назначении которого вы так хлопочете, связан с террористами. И мы, Россия, может отобрать этот завод за одну лишь вашу помощь террористам.
– Господина Кемирова, – возразил сэр Мартин, – довольно легко обвинить в Гааге за бесчеловечные методы борьбы с террористами. Но вот в связях с ними его обвинить трудно.
– Вы еще не забыли этих двух очаровательных парней, – спросил Семен Семенович, – которых вы только что пообещали переучить на буровиков?
– И?
Забельцын достал из кожаной папки еще два листка.
– Они в международном розыске уже три года. Один из них убил полпреда Российской Федерации, и оба – бывшего главу АТЦ. Сейчас один из них возглавляет ОМОН республики, а другой – личную охрану Джамала.
Сэр Мартин молча глядел на отпечатанные типографским способом листовки с портретами Салиха и Шамиля. Конечно, текст под фотографиями был на русском, но сэр Мартин без труда мог догадаться о его содержании, потому что кроме русского слова «разыскивается», на портретах было еще проставлено цифрами: «$1.000.000». Это были очень большие деньги, и Джамал их, разумеется, выплатил. По республике злословили, что он выплатил Салиху миллион за поимку Шамиля, и Шамилю – миллион за поимку Салиха.
– Переведи своему англичанину, – сказал Джамал, – что я не сдаю тех, кто поклялся мне в верности.
– These men went over to our side and betrayed a dozen of rebels [20] , – перевел Кирилл.
Тогда Семен Семенович перевернул экран бывшего с ним ноутбука, и на экран выплыла та запись, которой Кирилл боялся больше всего.
– And whom did your son betray? Hey, Cyril, can you explain what is your son doing here next to the most dangerous terrorist in the republic and blowing off cop’s heads? [21]
Лицо Кирилла стало белым, как мел.
– Hey, Cyril, – мягко молвил сэр Мартин, – there’s something to explain [22] .
– He… he does not shoot, – забормотал Кирилл, – he’s just driving… This guy, Murad, they are from the same village. It’s a trap, he’s just… They do these things! What would you do if you sat in a car and your friend shoots a cop? [23]
На лице сэра Мартина отразилось сомнение. Чувствовалось, что ему трудно представить в своих друзьях человека, который высунется из машины и застрелит копа.
– Постой, Семен Семеныч, – встрепенулся Джамалудин, – откуда ты взял эту запись?
– Работаем, – коротко сказал Семен Семенович.
– Это не запись, – сказал Джамал, – это подстава. Мы поймали парня, который там был. Они потребовали у Алика помощи. Тот их послал. Тогда Мурад выстрелили в мента, и эта запись есть только у меня и у Алихана. Больше ни у кого во всем мире этой записи не было.
Худые пальцы Забельцына замерли над клавиатурой. Кирилл, ошеломленный, привстав, переводил взгляд с Забельцына на Джамала. Ему понадобилось несколько мгновений на то, чтобы осознать, что именно сказал Джамал. Потом он вскочил. Остатки рассудка вылетели из него, как пробка из бутылки, он схватил Забельцына за широкий галстук, наклонился над ним и заорал:
– Где мой сын?
– Кирилл! – гаркнул Джамал.
Водрову казалось, что он летит в пропасть, и пропасть была без дна, а тело вдруг стало легким и сильным, и рука сама метнулась к поясу, почти привычным жестом выдергивая «стечкин».
– Ублюдок, – заорал Кирилл, – куда ты дел Алихана?
Губы Семен Семеновича прыгали.
