Тьерри протянул виконту конверт без адреса с черной сургучной печатью. В ложе из сургуча сиял рубин правильной округлой формы превосходной огранки.
– Меня также попросили передать вам это письмо. Я направлялся к вам, когда недалеко отсюда, в начале улицы, возле меня остановилась карета, и из окна мне передали вот этот конверт.
Дежардан замер.
– Ты видел того, кто передал письмо?
– Нет. На карете не было герба, и шторы были задернуты. Я видел лишь руку в перчатке. Ничего больше.
Как обычно. Первое письмо пришло несколько месяцев назад. И то письмо тоже передал Дежардану его курьер Тьерри, из чего напрашивался вывод, что автор посланий как-то связан с секретной службой короля. Знать бы только, что это за человек, какое он занимает положение и чем так насолил ему Сен-Мартен.
Кивнув, виконт взял конверт и отпустил Тьерри. Вместо того чтобы вернуться к гостям, веселившимся в столовой, виконт направился в сторону, противоположную той, где находились гости, к черному ходу, ведущему на кухню и ту половину дома, где жила прислуга. Виконт прошел через кухню и оттуда по каменным ступеням спустился вниз, в винную кладовую. Конверт был у него в кармане. Виконт знал, что конверт пуст. В нем не было ни слова. Получив с дюжину таких посланий, Дежардан был в этом уверен.
На конверте была лишь печать с гравировкой, не позволяющей определить почерк «Эспри». Рубин был платой за содействие. Дежардан уже получал вознаграждения от Эспри в форме серебряных монет и драгоценных камней. Разумный способ оплаты, потому что жена Дежардана обожала драгоценности, а происхождение камня без оправы проследить куда труднее, чем когда он украшает собой перстень или подвеску.
Дежардан прикрыл за собой дверь, ведущую в кладовую. Здесь, в подвале, гул, что стоял на кухне, отдавался лишь глухим рокотом. Он обогнул стеллаж от пола до потолка и оказался перед маленькой обшитой деревянным брусом дверью, ведущей в катакомбы. Эта дверь была слегка приоткрыта.
– Оставайтесь на месте, – произнес низкий скрипучий голос, напоминавший скрежет металла о стекло. От этого зловещего голоса мурашки бежали по коже.
Дежардан остановился.
– Дело сделано?
– Зерна попали в землю, – сказал виконт.
– Хорошо.
– Сен-Мартен ухватится за нее еще крепче теперь, когда он почувствовал угрозу.
– Я думал, что она надоест ему гораздо раньше, – пробормотал Дежардан.
– Я предупреждал вас, что с Маргаритой Пиккар будет по-другому. И это обстоятельство создает базу для нашего сотрудничества. Вас это должно радовать, ибо ваше содействие щедро оплачивается. – Эспри выдержал многозначительную паузу. – Ее домогается де Гренье. Он молод и красив. Сен-Мартену будет очень больно, когда она достанется де Гренье.
– Тогда я позабочусь о том, чтобы де Гренье ее получил.
– Да. – Услышав это «да» Дежардан невольно поежился. Он был благодарен судьбе за то, что Эспри стал ему союзником, а не врагом. – Сен-Мартен будет лишен всего, что может принести ему в жизни радость.
Пролог второй
– С визитом виконт де Гренье.
Маргарита отложила в сторону увлекательный роман и удивленно посмотрела на дворецкого. В середине дня Филипп редко бывал с ней дома, и те, кто заходил к нему сюда, об этом знали. И, кроме того, только люди, причастные к секретной службе короля, стали бы искать его в доме любовницы, и то если в том была острая необходимость.
– Маркиза здесь нет, – сказала она скорее самой себе, чем дворецкому, который и так об этом знал.
– Виконт де Гренье спрашивал вас, мадемуазель.
Маргарита нахмурилась:
– Зачем?
Дворецкий ничего не сказал, как и следовало ожидать.
Нахмурившись, Маргарита захлопнула книгу и встала.
– Пожалуйста, пошлите за Мари, – сказала она.
Встречаться наедине с виконтом она не хотела.
В компании горничной Маргарита спустилась на первый этаж: и вошла в гостиную. Де Гренье при ее появлении встал и элегантно поклонился.
– Мадемуазель Пиккар, – сказал он с приятной улыбкой, – вы ослепительны.
– Спасибо. Вы тоже хорошо выглядите.
Они уселись друг напротив друга. Маргарита молчала, ожидая, пока виконт объяснит, зачем она ему понадобилась. Наверное, ей не следовало соглашаться его принимать. Она была любовницей другого мужчины. Кроме того, если бы Маргарита поступила согласно желанию матери, то уже была бы женой де Гренье. Судя по легкому румянцу на скулах виконта, он тоже это понимал, и потому чувствовал себя столь же неловко.
