– Меня зовут Катрин, – представилась она, чтобы сгладить неловкость первых фраз и продемонстрировать свое дружелюбие.
– С «С» и «h», я уже знаю, – кивнул он и присел. – Я – Оливер!
Он протянул ей руку. Рука была теплая и крепкая, и вообще Оливер показался ей достаточно симпатичным, хотя сказать, что он был красив, было бы сильным пре увеличением.
– Откуда вы знаете, как пишется мое имя? Разве в отеле есть хоть одна моя подпись?
Он рассмеялся и покачал головой.
– Роксана рассказала вчера – как бы между прочим. Это она узнала такие подробности.
– Это должно быть бе-е-е-езумно важно!
– Ах, ей в жизни не доводилось познакомиться ни с одной немецкой принцессой, понимаете, и это незаживающая рана в ее душе. Поэтому ничего особенного в том, что имя юной девушки из отеля так запало ей в душу.
Оливер подозвал официантку, заказал себе пшеничное пиво, а Катрин попросил принести еще бокал просекко.
Катрин наморщила лоб:
– Ну и что же теперь? Мне придется заменить ей всех немецких принцесс?
Оливер ухмыльнулся:
– Ну да, она дала на этот счет инструкции, и притом весьма определенные. Понимаете, детские воспоминания и впечатления никогда не забываются… Их не выбросишь, словно старый хлам.
Катрин не удержалась от смеха. После сегодняшнего эссе по поводу солнцезащитных очков за 180 евро легко было представить себе такое…
– Ага, и теперь она штудирует свою родовую книгу, нет ли там Катрин с «С» и «h», чтобы не перепутать меня со своей уборщицей. Я правильно поняла?
Оливер кивнул:
– Примерно так!
Принесли напитки, они подняли бокалы.
– А Роксана и Жан женаты официально? – полюбопытствовала Катрин.
– В большей или меньшей степени.
– Такое бывает? Быть женатыми в большей или меньшей степени?
– Ну, он с большой охотой заводит шашни с другими женщинами. Она периодически отвечает ему тем же.
– Что же удерживает их вместе?
– Деньги! – Оливер пожал плечами. – Дети. И привычка. Тоже своего рода вид любви.
– Любви? Я представляю себе любовь совсем по-другому.
– Любовь многолика!
Катрин разглядывала его. У мужчины были ухоженные руки, это уже бросилось ей в глаза. Аккуратные ногти, без заусенцев. Но не костлявые руки астеника. Крепкие мужские руки, это было очевидно.
– А чем вы занимаетесь? – само собой вырвалось у нее, хотя она и не собиралась задавать этот вопрос.
– Я стоматолог.
– Ага!
Она посмотрела на его лицо. Разумеется, кассир, пусть даже и из супермаркета, не поедет отдыхать на курорты Арльберга.
Он изучал ее. Она выдержала взгляд. Карие глаза, довольно большой нос; улыбающийся рот позволял оценить ослепительную белизну зубов.
– Но у вас не совсем ровные зубы! – констатировала Катрин.
Он рассмеялся:
– А разве зубной врач обязан иметь идеальные зубы?
– Но к сапожнику, у которого рваные ботинки, никто ведь не пойдет!
Он кивнул.
– Мои в порядке, – произнес он и высоко поднял свою ногу, чтобы Катрин могла убедиться в качестве его лыжных ботинок.
– Но ведь вы не являетесь по совместительству сапожником! – упорствовала она.
– Определенно нет. – Он кивнул. – А вот вы время от времени клацаете зубами, – продолжил он, и она заметила, что его глаза смеются.
Катрин ничего не ответила; она взяла в руку второй бокал с шампанским. Но тут же констатировала, что приступать к новому бокалу – непозволительная роскошь, – первый был хоть и теплый, но пуст лишь наполовину. Она отставила свежее шампанское в сторону и взяла первый бокал.
