зубов — их, видимо, выбили при истязаниях. Да и снег на подбородке трупа был все еще красным.
— Не наш, грузин какой-то или чеченец, — предположил шофер самосвала. И кто его так? За что?
Васек стал было сгребать с лица трупа снег, но Серега, панически боявшийся покойников, а еще больше милиции, заорал на него:
— Не трогай, идиот! Следы будут, пальчики твои останутся. Доказывай потом следователям, что не ты его замочил.
— Да какие ж тут, на снегу, следы могут быть, Серега, ты что? — не очень уверенно, с заметным испугом отозвался Васек и на всякий пожарный отступил от трупа, вытер пальцы о штаны и зачем-то поглядел на них. В самом деле, останется что-нибудь, черт его знает этих следователейкриминалистов…
Работала их бригада на магистральной улице, машины по которой сновали одна за одной, и скоро возле их снегоуборочной возникло столпотворение: один любопытный остановился, другой, шофер маршрутного «Икаруса» притормозил, сам глянул, а уж про пассажиров автобуса и говорить нечего прилипли к стеклам.
— Убили!.. Убили!
— Человека задавили, гляньте!
— Ох, мама родная! Да как же это?
— Под снегоуборщик, видно, попал. Вишь, где лежит!
— Зарезало его «руками»-то, глянь! «Руки»-то эти махают!
— Да какой «зарезало», он уже давно лежит, видишь, застыл!
— Конечно, в сугробе его нашли. Застыл давно.
— Сбило машиной, и снегом присыпало…
— Охо-хо-о… Страсть Божия. Человек дешевле собаки стал. Надо же, с улицы машинами нас, смертных, сгребают…
— Бомж это замерз, никого не убивали!
— А бомж, что же, не человек? И хоронить его по-людски не надо?
— Да только нашли, схоронят еще!..
Толпа вокруг снегоуборщика разрасталась, зеваки лезли теперь повыше кто на сугроб, кто на самосвал, на колеса машин. Движение на улице было парализовано, образовалась гигантская транспортная пробка, но тут, на счастье, катили на своем бело-синем «жигуленке» бравые гаишники, которые с ходу врубились в ситуацию, и тотчас загремел над толпой и машинами металлический начальственный голос:
— Граждане, разойдитесь!.. Повторяю: всем покинуть место очистки! Водитель «Икаруса», езжайте немедленно! Еще раз повторяю…
Мало-помалу толпу разогнали, гаишники вызвали по рации дежурного РОВД, тот дал соответствующую команду опергруппе, вызвал следователя прокуратуры, и ментовская работа пошла своим чередом.
Минут двадцать спустя на месте происшествия вспыхивал уже блиц фотографа, молодой шустрый опер записывал показания коммунальщиков, криминалист в массивных очках осматривал труп и тоже что-то черкал у себя в блокноте, а Гейдар Резаный по-прежнему раскрытым заснеженным ртом все кричал и кричал — беззвучно и страшно — в самые глаза склонявшихся над ним людей, в серое холодное небо, в пустоту и Вечность: за что? За что-о?..
Труп Гейдара опознали его земляки и коллеги по бизнесу: в морг приехали Мамед, Казбек и Архар. Конечно, в столь печальном и ответственном учреждении они представились официально, предъявили паспорта, говорили тихими, убитыми горем голосами, со слезами на глазах подписывали документы. Гейдара они безуспешно искали почти две недели, заявили об исчезновении своего компаньона в милицию, там завели дело, тоже искали. И вот Резаный нашелся…
Прилетели из Азербайджана родственники, готов уже был цинковый гроб, но тело покойного сразу же, в морге, в деревянном гробу, подхватили на плечи шестеро черноголовых молодцов и понесли по улицам Придонска.
Процессия за гробом шла внушительная: оказалось, что в русском городе много «иностранцев» — черноволосых, с гортанными голосами, которых в суете будней как-то не было видно, разве только на рынках. Но жуткая весть об убийстве «честного труженика прилавка» быстро облетела Придонск, собрала под знамена протеста и скорби множество кавказцев. Угрюмые, с застывшими взглядами, растерянные, они шли дружной организованной толпой, поднимая вверх сжатые кулаки, выражая свою поддержку голосу, усиленному мегафоном. Дрожащий, с заметным акцентом мужской голос, почти плача, вопрошал улицы города, стоящих вдоль тротуаров людей:
— За что вы, русские, убиваете нас? Что мы, торговцы, сделали для вас плохого? Мы возим в ваш город фрукты, мы снабжаем вас и ваших детей витаминами. Мы хотим жить с вами в мире и согласии, дружно, как жили до этого. Все люди на земле равные, независимо от цвета кожи и веры, жизнь это святое, ее дал Аллах и ваш Бог, только они и могут забрать ее. За что вы убили Гейдара? Он в вашем городе кошки не обидел…
От морга процессия шла по всему проспекту, центральной улице Придонска, потом остановилась на площади Ленина, под памятником вождю мирового пролетариата. Вождь по-прежнему стоял на высоком пьедестале, вытянув руку вперед, смотрел поверх голов людей, собранных смертью одного из них, эти люди в недалеком прошлом были братьями — русские, азербайджанцы, грузины, чеченцы, — они делили радости и беды, жили большой дружной семьей. Теперь многое изменилось. Бывшая великая страна поделена на мелкие государства. На территории. На зоны влияния.
А зоны, как известно, живут по своим законам.
Беспощадным.
Звериным.
Зоны пробуждают в человеке пещерные инстинкты.
Резаный умер. Кто виноват в его смерти?..
…Конечно, долго митинговать азербайджанцам не дали — памятник Ленину стоит под окнами губернатора. Оттуда, из-за высоких, хорошо промытых окон, дали команду милиции — толпу разогнать! Точнее, культурно, вежливо, на законных основаниях вытеснить с главной площади города этот несанкционированный стихийный протест временно проживающих в Придонске людей, граждан других независимых государств.
Своих протестов и митингов хватает…
ОМОН дело свое знал отлично.
Через десять минут площадь от чужеземцев была очищена.
Местные политики и правители отмолчались.
Сделали вид, что ничего не случилось. Очередная бандитская разборка. Да, труп. Да, несчастье, горе — погиб человек. Трагедия для родственников. Может, и для всей нации. А если вспомнить Чечню, двухлетнюю дикую войну в ней, сто тысяч ни за что ни про что убитых людей разных национальностей, прежде всего русских и чеченцев?!
Все теперь стали несчастными: русские, грузины, азербайджанцы, чеченцы, армяне, украинцы, киргизы, узбеки, казахи, таджики… Нет сейчас счастливой нации и народа, не так давно живших в одном большом доме. На громадных территориях, зонах влияния разруха, голод, смерть, льется кровь…
А кровь у всех людей алая.
Лоб, Мамед, Вовик Афганец, Кот, Азиат договорились о срочной, безотлагательной сходке.
Учитывая печальный опыт самарской сходки, когда почти всех замели, паханы никого из своих подчиненных в планы не посвящали, место встречи знали только эти пятеро. Мамед лично отправился к Мастыркину (Лоб, как уже говорилось, «курировал» центр города), задал ему прямой вопрос:
— Артур, ты знаешь, кто завалил Гейдара? Ты понимаешь, что следующим можешь быть ты или я? Ты слышал, что Кашалот раскрыл пасть на весь город? И ты — будешь сидеть и ждать? Пока тебя зарежут или взорвут твой «Мерседес»?
