Ночь в автомобиле даже для молодых и здоровых людей — занятие не из приятных. Ноги не вытянешь, полностью не расслабишься, спать нельзя. Преступники хитры и изобретательны: исчез же из квартиры, которая находилась под наблюдением, Гога Махарадзе!.. Позвонил уже из Москвы…
Койот и Джаба, судя по всему, исчезать не собирались. Они спокойно, ничего не подозревая, дрыхли на втором этаже старого городского дома Слежки и наблюдения за собой не заметили. Да и сложно было ее заметить.
Не спали «топтуны».
Не спали офицеры отдела Мельникова.
Был соответствующим образом проинструктирован дежурный по управлению ФСБ.
Была наготове группа захвата Все эти люди как бы оберегали сон Павла Волкова и Джабы Махарадзе.
Начало мая в Придонске — чудная пора. Вовсю уже зеленеют скверы и городские парки, нежное тепло разливается по улицам, они — чисто вымытые и подметенные — благоухают свежестью, стекла домов охотно ловят самые первые солнечные лучи, еще не жаркие, розовые со сна, робкие.
В половине пятого улицы города еще пусты: пробежит какой-нибудь «жигуленок» по серому асфальту, и снова тишина. Потом зашуршит губастыми шинами пустой и гулкий троллейбус, с воем промчится «Икарус»-«гармошка», и испуганное эхо забьется меж стен домов, будоража досматривающих последние сны людей, вынуждая их просыпаться…
Койот поднялся первым. Глянул на молчавший пока будильник, подошел к окну, раскрыл его. В комнату потек чистый воздух, тело охватила приятная утренняя прохлада Хорошо-о!
Он потянулся: сладкая истома жила в каждой клетке его тела, радовалась солнечному утру, пробуждению.
Хорошо жить на свете! А жить хорошо — еще лучше!
Что ж, кажется, теперь он, Павел Волков, заживет. Десять тысяч «зеленых» — это вам, граждане, не кот чихнул! Это кое для кого целое состояние. Особенно в его положении… Если не шиковать, тратить деньги с умом, на них можно пожить года два вполне безбедно…
Разумеется, он сделает работу в Москве. Выдержки у него хватит. И рука не дрогнет. Никакого такого Амирана он не знает, он для него просто мишень. Амиран чем-то провинился перед другими, его решили убить. Жизнь жестока. Кто-то имеет право существовать, радоваться вот этому утру, первым лучам солнца, улыбкам женщин, а кого-то этой радости лишают, значит, заслужил.
Он, Койот, здесь ни при чем. Пусть рассудят потом наверху, в Небесной Канцелярии, кто прав, а кто виноват. Он же, Павел Волков, выполняет свою работу. А за работу полагается плата.
Из Москвы он уедет на юг, в Сочи. Отдохнет.
Погуляет. Познакомится там с какой-нибудь женщиной, скажет, что он бизнесмен, занимается торговлей… Наконец фортуна повернулась к нему лицом.
Ах, какой он дурак, что открылся Марине!
Зачем развязал язык, зачем?! Твердил же себе, понимал: тайна — это когда знает один.
Марина, должно быть, ничего никому не сказала, иначе бы его уже замели. Но сколько женщина сможет держать язык за зубами? И что, собственно, удержит ее? Она же ничем не обязана ему. Он в ту ночь пообещал на ней жениться, да, это в какой-то мере может на нее повлиять, но, с другой стороны, зачем ей такой муж, за которым могут прийти в любой день?
И кому он вообще теперь нужен, кроме себя самогода, наверное, заказчиков.
Зря, зря он открылся Марине! Непростительная минутная слабость. Зато теперь на душе тревога и даже какой-то холодноватый страх. Теперь он ждет ментов каждую ночь, мучительно засыпает, видит кошмарные сны!
Его возьмут, он это чувствует. Что-то незримое повисло над ним, как те инопланетяне на своих тарелках, что носятся над Землей, изучают людей, вступая с ними в странные контакты.
Может, эти инопланетяне кружат сейчас и над его домом, заглядывают в это вот распахнутое окно, может, это они холодят его душу?
Истому сменила мелкая противная дрожь. Через каких-нибудь два часа он, Койот, полетит в Москву. Убивать еще одного человека.
Его, Павла Волкова, признали хорошим киллером. Которому везет. Который умеет скрыться с места убийства. Которого не могут найти.
И за это ему предложили хорошие деньги.
Он их честно, добросовестно отработает.
…Утро поднялось совсем летнее — солнечное, с голубым высоким небом, тихое и теплое…
Таким утром особенно остро чувствуется, как хороша и прекрасна жизнь! И хочется жить бесконечно долго.
«Инопланетяне» дремали в своих тачках — белой «Волге» и бежевой «шестерке», когда по рации раздалось:
— Внимание! Вышли из подъезда. Идут в сторону Ленинградской… Направились к рынку.
Оперативники несколько зевнули объект — не видели, как Джаба с Койотом вышли на Ленинградскую, как мгновенно (так уж им повезло) взяли машину и покатили в аэропорт.
Теперь надо было, не медля, догонять.
И «Волга» с «жигуленком» помчались кратчайшим путем, по окружной дороге.
Мельников сидел как на иголках. Он отвечал за исход операции.
«Упустили! Упустили! — стучало в висках. — Не смыкали глаз всю ночь, а в самый последний момент… Эх!.. А если этот телефонный разговор на грузинском языке — ход конем, отвлекающий маневр? Если преступники заранее продумали и специально запустили по телефону „дезу“? И полетит Койот вовсе не в Москву, а куда-нибудь на юг, в тот же Тбилиси? Или в Свердловск-Екатеринбург?!»
— Жми, Юра, жми! — торопил Мельников водителя «Волги». — Не опоздать бы.
— Куда больше… И так сто двадцать, Александр Николаевич! — отвечал водитель, не отрывая глаз от асфальта.
Мельников промолчал. Пять-шесть минут, которые они потеряли в городе, конечно же, особой роли не сыграют. Если Волков и Махарадзе едут в аэропорт, то они обязательно там встретятся.
А если они двинули в другую сторону? По той же Ростовской трассе, на юг?!
В группе захвата — восемь офицеров. Экипировка боевая: пистолеты, броники под легкими куртками. Со стороны, с первого взгляда, никто бы эту самую группу захвата не признал — обычные молодые люди. Может, чуть полноватые для своих лет. Но это кому как повезет, с полнотой-то.
Омельченко и Брянцев — на заднем сиденье «Волги». Сидят молча, никак погоню не комментируют, Мельникову не мешают. Зевнули, да, но, кажется, не все еще потеряно.
Сзади «Волги», как приклеенный, — бежевый «жигуль», «шестерка». Тоже летят как на крыльях, не отстают. Никто из них не знает, что их ждет впереди. У Койота с Махарадзе могут быть стволы — пистолеты или короткоствольный автомат, хотя бы один на двоих, тот же «борз».[4] Его легко спрятать, им легко воспользоваться, так что надо быть начеку.
А солнце-то какое за окнами машин! Так и сияет, золотит верхушки сосен и берез, заливает лес мощными, пронизывающими кроны деревьев лучами. Такими противоестественными были бы сейчас, в это чудесное теплое утро, автоматные очереди, хлопки пистолетных выстрелов, и тем более брошенная на ложе смерти чья-то молодая крепкая жизнь…
…В аэропорт они примчались в рекордно короткий срок. Хорошо, что не встретилась машина ГАИ, не пришлось ни с кем объясняться, теряя время. Гаишники, видно, еще досматривают сны.
И вот оно — длинное серое здание аэропорта…
Можно было перевести дух: Койот с Джабой спокойно сидели на диванчике в зале ожидания.
Оперативники осмотрелись.
Народу в зале мало. Летают сейчас немногие, авиабилеты не по карману. До той же Москвы выгоднее доехать поездом. Ночь переспал на жесткой полке плацкартного вагона — и здравствуй, столица!..
В зале толклись два омоновца — в полной форме, с оружием, но сонные после ночного дежурства, нетерпеливо поглядывали на часы — когда наконец придет смена?
