ответил не сразу, как будто не в силах поверить увиденному, и не решаясь поделиться догадкой.
— Рыси! Дикие Белые Рыси в нашем лесу! — наконец с трудом выдохнул Хлуд. В его неуверенном тоне было столько недоверия и испуга, что Вальгерд внезапно расхохотался:
— Ты не слишком-то рад?
— А чего веселиться? Встретишь такую лесяночку и запылаешь!
— От страсти?
— Какой там страсти! Сожжет, как стог сена или охапку соломы!
— Ты думаешь?
— Точно не знаю, но если верить легендам, то будет именно так! Помнишь песню о проезжем купце?
Задавая вопрос, Хлуд не сомневался, что Вальгерд вряд ли слышал ее, так как был равнодушен к легендам. И, не желая особенно долго объяснять, что к чему, напел хриплым голосом:
Она, разумеется, отказалась, а он, дурак, решил действовать силой, не понимая, кто перед ним! Она не отбивалась, а только взглянула в упор роковыми синими глазками :
Фрагмент песни, исполненной Хлудом, напомнил разговор с Человеком Двора: “Для такой Рыси нетрудно одним взглядом взорвать стену замка, разрушить каменный мост или выжечь лесной массив… Но ее Сила — легенда, не подтвержденная жизнью. Эти девушки дарят не Силу, а нежность и верность.” Но “цветок”, взмывший в небо, как в песне, ясно показывал: Хейд ошибался.
— Так значит, дикая Рысь, появившись в вашем лесу, тут же кого-то сожгла? — спросил он у Хлуда, стараясь одолеть неприятное чувство, невольно возникшее после легенды о дерзком купце.
— Я не думаю. Старики говорили, что Рысь не станет сжигать человека просто так. Чтобы принудить лесянку применить Силу, нужно серьезно обидеть ее. Если не трогать Дикую Рысь, она вряд ли нападет первой.
— А как же “цветок”?
— Если верить легендам, такие “цветы” — первый признак их появления. Переселившись на новое место, они проверяют свою необычную Силу, сжигая деревья или кустарник. Сейчас расцветет еще два-три “цветочка”, а после все прекратится.
— Почему?
— Потому что на время Рысь станет обычной девчонкой.
— Девчонкой? — изумление Вальгерда было совсем неподдельным. — Просто девчонкой, которую можно поймать?
Теперь удивился Хлуд. Он не видел в предложении Златоглазого здравого смысла. Желая рассеять сомнения, он обратился к нему, полагая, что не расслышал:
— Поймать Белую Рысь? А зачем?
— Это уже мое дело!
Вальгерду совсем не хотелось признать перед Хлудом, что повсеместная слава Орма как Победителя Бера начала раздражать, вызывая зависть.
— Герой! Повидал я таких! Сойдись мы с ним на узкой дорожке, еще не известно бы, кто одолел! — временами взбешенно думал Вальгерд.
Он не видел особых достоинств в любовнике Бронвис. Бывали минуты, когда, наблюдая за Ормом, он думал, что вел бы себя точно так же, а временами и более дерзко, но почему-то проступки Победителя принимались как должное, а попытки Вальгерда проявить в Гальдорхейме характер, снискали у местных, за исключением круга прихлебателей, неодобрение. Временами он думал, что его терпят здесь только ради сестры, что вызывало свирепую скрытую ярость. Вальгерду было бы трудно сказать, кого именно он ненавидит: наглых людишек, самого Орма или же Бронвис.
Его отношение к золотоглазой сестренке было особенным. С раннего детства он был с нею рядом, решая, как девочке следует жить. Бронвис будила в его душе странные чувства. Подростком он презирал это глупое существо, заставляя ее таскать деньги у няньки. Позднее, когда гадкий утенок стал превращаться в красавицу, он с непонятным бешенством наблюдал за попытками наглых мальчишек научить ее первым поцелуйчикам, разбивая в кровь их молодые мордашки. И он же продал сестру другу дяди за небольшую должность в Лонгрофте.
За должность? В те годы Вальгерд ответил бы: “Да”. Он стыдился непонятной, мучительной жажды любой ценой уничтожить влюбленность тринадцатилетней девчонки в этого… Как его? Ленда, сына дяди из Гокстеда… А после, уже через шесть-семь лет, при Дворе, со злорадством наблюдал за ее неудавшимся браком со стариком.
Связь с Властителем Вальгерд воспринял как должное, зная, что Бронвис движет голый расчет. Но лишь в ссылке, в Гальдоре, утратив столичных друзей и карьеру придворного, Вальгерд впервые по-настоящему понял, что с ним происходит. Простые отношения с женщиной перестали привлекать его намного раньше, однако нужна была ломка привычных ценностей, чтобы понять настоящие чувства к сестре. Но Орм увел Бронвис к себе из поместья, лишив Златоглазого шанса получить ее. Теперь Вальгерд жаждал реванша.
Ища способ, чтобы унизить соперника, Вальгерд понял: лишь подвиг, равный в глазах диких вирдов поражению Серого Бера, поможет ему потягаться с Ормом за власть. Услышав от Хлуда, кто взрастил в лесной чаще “цветок”, он подумал, что Судьба за него. “Белая Рысь против Бера! — мелькнуло у него в голове. — Два лесных диких зверя, два подвига, два Победителя! А потом будет один!”
Не обращая внимания на состояние Хлуда, он жестко спросил его:
— Ты поможешь поймать ее?
Хлуд содрогнулся:
— Спасибо за предложение, только я хочу жить! Сила Рыси не исчезает навсегда. Час или неделя, но только, вернув ее, эта “зверюшка” превратит нас в горсть пепла!
Страх Хлуда лишь подхлестнул, убедив, что поимка лесной Белой Рыси действительно подвиг. Именно в эту минуту на память пришло столкновение с Эрлом, впервые показавшее, что синеглазые твари опасны.
В первый же вечер после их драки Вальгерд написал донос в “Службу”, прося их прислать Истребителя, и уже утром выслал гонца. Ожидая ответа к концу весны, он развлекался, представляя картины гибели Выродка. Но Эрл спокойно жил в замке у брата, и Златоглазый был должен признаться, что либо ему не поверили, либо письмо не дошло.
— Хватит праздновать труса! — решительно обратился он к Хлуду. — Собери всех, мы отправляемся в лес. И не забудьте взять свору собак!
Хлуд заколебался, как будто бы не решаясь исполнить приказ:
— Вальгерд, слушай…
Такая трусость взбесила. Вальгерд понимал, что другого шанса не будет, а нерешительность Хлуда грозила срывом замысла. “Может быть, кто-то тоже видел “цветок” и несется захватить мою Рысь!” — промелькнуло у него в голове, пробудив необузданный гнев против друга.
— Не хочешь ехать со мной? Убирайся, я никого не держу!
Он готов был продолжить тираду и высказать многое, так как в последнее время Хлуд раздражал его. Раньше Вальгерд дорожил им, но вдруг обнаружил, что в глазах вирдов эта дружба скорее вредит ему, чем помогает. К тому же Хлуд стал ему больше не нужен. Ватага нагловатых дружков признавала Вальгерда главным, но бывший вожак не желал ничего замечать, претендуя на особую роль рядом с новым предводителем.
Должно быть, внезапный гнев Златоглазого был очень страшен, поскольку Хлуд, не привыкший мириться с чужими приказами, вдруг склонил голову:
— Выполню все!
Согласие притушило вспышку ярости. Не сомневаясь, что Хлуд сдержит слово, Вальгерд пошел к замку
