поняли, что он имеет в виду: не хапайте лопату или проценты. — Дело миллионное! Надо всё взвесить и обдумать.
Подавляющие сняли руки с черенка лопаты, а Дима напустил на себя такой вид, как будто бы он и вправду производил в уме какие-то вычисления. (Он решил, что чем больше он будет торговаться, тем правдоподобнее будет выглядеть всё, что за этим последует.) И здесь в его голове произошла вдруг такая необъяснимая вещь — ему показалось, что в разделении несуществующего клада есть какая-то несправедливость… И вообще почему — несуществующего? Вот сосед говорил — находят же! То тут, то там! А вдруг…
— Значит, пополам! — прошептал Молчунов.
— Ишь вы какие! Пополам! Двадцать процентов я уже обещал деду! Мне самому нужны деньги. А остаётся от деда только восемьдесят! Из этих восьмидесяти процентов я могу обещать вам только двадцать!
— Не жмись, — сказал Комаров. — Давай весь угол!
— Какой ещё угол? — удивился Дима.
— Угол — это двадцать пять процентов, — объяснил Молчунов.
Для вида Дима ещё немного «пожался». Потом махнул рукой и проговорил:
— Ладно, только сначала принесите извинения…
— Это ещё за что? — начал было Комаров.
— Возле кинотеатра вы посмели оскорбить одну мою знакомую… хорошую знакомую, — добавил Дима.
— Извиняемся, — сказал Комаров.
— И деньги надо вернуть, — сказал Дима, — те, что вы у меня в долг брали.
— Нет денег, — сказал Комаров.
— Подпрыгни, — сказал Дима.
Комаров подпрыгнул, и в кармане у него зазвенела мелочь. Пришлось вернуть долг.
«Жалко, Тошка не видит», — подумал Дима и громко сказал:
— Ладно, грабьте!
Итак, из ста процентов, может быть, существующего клада Диме принадлежало, может быть, целых семьдесят пять. Диму это здорово обрадовало, хотя какая разница, сколько процентов из ничего тебе принадлежат. Девяносто девять или один?
— Учтите, — сказал Комаров своим помощникам. — Угол делим так: мне пятнадцать, вам- десять на двоих. Чтобы потом не было разговоров.
Молчунов и Печёнкин сбегали за лопатами, а Дима с Комаровым уселись рядом на гранитном камне с загадочными знаками. Дима скрестил руки на груди.
— Десять кругов? С какого начинать? — спросили Диму Молчунов и Печёнкин.
— Неужели не понятно? — с преувеличенным удивлением сказал Дима. — Простейший шифр. Вероятно, клад спрятан в круге под цифрой один. Если там клада не будет, вероятно, он закопан в круге под номером два. И так далее.
Молчунов и Печёнкин вонзили лопаты в первый круг. Дима с Комаровым стали наблюдать за их работой.
— Димка! — раздался за спиной голос сестры Зинаиды. — Вот я сейчас папе скажу! Ты помнишь, что тебе папа приказал?
Дима прижал палец к губам, поясняя мимикой следующее: я всё помню, что я сам, в педагогических целях, во что бы то ни стало, все ямы своими руками!
— Сейчас приду и приведу папу! — сказала Зинаида.
Если Зинаида приведёт папу (а она приведёт, это уж точно!), то Дима знал — ему придётся, без всяких отговорок, своими руками.
— Зин, — сказал Дима. — Хочешь, я тебе открою одну тайну! Так и быть… Дело в том, что мы копаем… не ямы для кустов… а мы… это… ищем…
— Что вы ещё тут ищете? — спросила Зинаида с таким выражением, как будто она всё ещё находилась на пути к папе.
— Только дай слово, что могила!
— Ну, могила! — сказала Зинаида.
Дима оглянулся. Комаров смотрел на него, угрожающе сжав кулаки.
— Клад мы ищем, вот что!
— Какой клад? — удивилась Зинаида. — Глупости ещё! — И, мотнув головой, она скрылась в кустах.
— Мне кажется, ты ей зря про клад трепанулся, — процедил сквозь зубы Комаров.
— А по-твоему, было бы лучше, если бы сюда пришёл мой отец и взял это дело в свои руки? И потом, она всё-таки мне родная сестра!
— А претендовать она не будет? — спросил Комаров.
— На что претендовать?
— На долю от клада…
— С чего это она будет претендовать? — возмутился Дима. — У нас в стране такой закон — кто не работает, тот не ест!
— Ну, как? — спросил Комаров Молчунова, когда тот, скрывшийся в первой яме по пояс, перестал махать лопатой.
— Пока ноль-ноль, — сказал Молчунов.
Дима подошёл к первой яме, заглянул внутрь, посветил фонариком, и решил, что в такой глубокой яме можно сажать уже не черёмуху, а целый дуб, и сказал:
— Попробуйте во втором круге… Дед говорил, что клад зарыт не шибко-то глубоко.
Витька Молчунов уже хотел вылезать из ямы, как вдруг, копнув последний раз, сдавленным голосом крикнул:
— Есть!
— Что есть?
Комаров поднялся с травы и в два прыжка оказался возле ямы. С фонариком в руках он упал на колени. Дима тоже суетливо вытащил из кармана электрический фонарик. Три луча света, направленные с разных сторон, скрестились у ног окоченевшего от неожиданности Виктора. На дне ямы лежали две тусклые золотые монетки.
— Золото, — тихо прошептал Комаров и хотел нагнуться, чтобы поднять их, но Печёнкин вдруг схватил его за шиворот. — Я сам! — сказал Комаров, слезая в яму.
Тогда Дима тоже схватил Комарова за воротник.
— Это почему же ты сам? На моём участке работаете, а не на своём. Здесь я хозяин. Тут я сам — сам!
Толкнув Диму в грудь кулаком, так что он и на ногах не удержался, Комаров схватил монетки вместе с землёй и зажал их в кулаке.
Диму охватила дрожь. Ну, надо же! Теперь не нужно будет унижаться перед родителями, выпрашивать у них каждый день деньги на мороженое, на кино и вообще.
— Да это не золото! — неуверенно, вдруг упавшим голосом проговорил Комаров, разжимая пальцы и разглядывая монетки при свете фонарика. — Это наши одна и две копейки! Это кто же их тут зарыл?!
Комаров молча схватил Печёнкина за пиджак и сунул руку ему в карман. Вывернул подкладку. Указательный палец Комарова вылез через дырку в кармане пиджака.
— Ах ты, карманная дырка! — сказал он, ударяя Печёнкина по лбу кулаком. — Не носи деньги в дырявых карманах, не носи!!
— Деньги к деньгам, — сказал Печёнкин, не обращая внимания на комаровский кулак. — Хорошая примета!
Сказав это, Печёнкин молча схватил лопату и побежал к третьему кругу. То же самое сделал и Молчунов.
Дима с Комаровым уселись рядышком, освещая фонариками землю. Диму било в лихорадке какое-то
