предчувствие. В конце концов, многие же клады были найдены совершенно случайно! И эти подавляющие могут найти. Случайно! На территории дачи Колчановых, как написали бы в газете.
— Слушай! — зло сказал Комаров. — Ты, капитан Coгo! Если ты хочешь получить свои с дедом проценты, так чего сидишь как вкопанный, сложа руки? Ты что — клад?
А Диме только этого совета и надо было. Поэтому он вскочил и, всё время оглядываясь назад — как бы этот клад не нашли без него, — помчался в сарай еще за одной лопатой.
— Между прочим, — сказал он Комарову, вернувшись рысью, с лопатой на плече, — на твоём месте я тоже взял бы в руки какую-нибудь мотыгу.
— Это ещё зачем?
— Когда деньги появятся на свет, ещё неизвестно, как твои парни поделятся с тобой!
— Это ещё почему? — започемукал Комаров.
— Потому что потому! Потом увидишь — почему! Ты что — фильмы про клады не смотрел?
Когда Дима выбросил из четвёртого круга десять или двенадцать лопат земли, из темноты вдруг возникла Зинаида. От нервного напряжения и непривычной работы с Димы пот лил в три ручья. Сердце колотилось не в груди, а где-то в голове. Зинаида предстала перед кладоискателями в джемпере и брюках, у неё тоже была лопата.
— Ты это чего? — спросил Дима.
— Как чего? Я тоже клад искать буду!
Из темноты сада доносился лязг лопат и приглушённые голоса подавляющих.
— Ишь ты какая, — зашипел Дима на Зинаиду. — Как сажать черёмуху, так, ах, мне нельзя лопату в руки брать, ах, мне нельзя на лопату ногу ставить! А как клад искать, так, ах, мне всё можно!
— А сколько ты им обещал? — не обращая внимания на всё это, спросила Зинаида.
— Угол, — сказал Дима.
— Какой ещё угол?
— Ну, двадцать пять процентов.
При этих словах Зинаида схватилась за голову.
— Расточитель! Растяпа! Если бы мама узнала, что ты этим бродягам отвалил столько денег!
— Не хватает, — сказал Дима, — чтобы ты ещё и маму посвятила в этот клад! И папу… Хотел бы я знать тогда, что мы увидим от этого клада!
— Да ты знаешь, что такое клад! — зашипела Зинаида. — Да если мы найдём этот клад, это всё равно что мы откопали свой детский стадион возле нашего района!
— При чём тут детский стадион?
— Как при чём? Найдём клад и сдадим его государству. С условием, чтоб нам детский стадион построили. А то приходится на фигурное катание куда кататься? За тридевять земель?
— При чём тут фигурное катание?! — завопил Дима.
— А при том! — Зинаида полезла в карман и достала какую-то бумажку. — Вот я уже такое заявление написала! И ещё заметку составила: вчера на территории дачи Колчановых был выкопан клад. Местные жители сообщают, что бежавший за границу купец… ну, и так далее…
— Да ты с ума сошла! — лихорадочным шёпотом сказал Дима. — Меня же эти подавляющие убьют!
Мы же договорились всё разделить между собой! И потом, я тоже протестую! Я этот клад ищу для себя, а не для твоего дурацкого стадиона! Я сколько ещё буду зависеть от папиных подачек? Я протестую! В конце концов, я первый узнал про клад!
Когда Дима говорил эти слова, он уже совершенно верил в то, что и правда что-то про клад знает.
— Поздно протестовать, — прошипела Зинаида. — Поздно!
— Золото! — раздался вдруг приглушённый крик Печёнкина.
Дима выбрался из ямы и следом за Зинаидой побежал к Печёнкину. Все собрались вокруг его ямы. Под светом луны и фонарей на дне ямы блестел золотой бок самородка.
— Как будем делить? — спросил Молчунов.
— Что значит — как делить? — сквозь зубы спросил Комаров. — Делить будем, как договорились — пятнадцать процентов мне, а десять вам.
— Держи карман шире! — сказали в один голос Печёнкин и Молчунов.
— Мы вкалывали, а ты это дело перекуривал! — заорал Печёнкин.
— Делить — так всем поровну! — сказал Комаров. — Так? Бунт гарнира?
— Подумаешь, какой бифштекс нашёлся! — крикнул Молчунов.
Схватив Молчунова за воротник рубашки, Комаров вытащил его из ямы и бросил в кусты. Тогда, стоя в яме, Печёнкин схватил Комарова за брюки и дёрнул на себя. Комаров упал в яму. Прямо на её дно. И тут они стали, ругаясь, дубасить друг друга.
Воспользовавшись дракой, Дима сунул Зинаиде в руки фонарик, спрыгнул в яму и стал осторожно освобождать из земли брусок золота. Действуя то лопатой, то рукой, он отрыл брусок почти наполовину и вдруг увидел — какая-то ручка появилась! Да и брусок какой-то круглый! Покопавшись ещё немного, Дима осторожно потянул за ручку клад на себя и вытащил на свет… самовар. Старинный пузатый самовар.
— Самовар… — сказала Зинаида разочарованно. Подавляющие перестали драться.
— Самовар… — прошептали вместе Печёнкин и Молчунов.
— Самовар, — промямлил Дима.
— А дед твой, кажется, не наврал про дачу купца, — сказал Комаров. Он поскрёб над краном самовар, и все увидели на боку несколько тиснёных медалей. — Самовар-то купеческий! Теперь таких не делают! Поиски продолжаются! — сказал Комаров. — Дайте и мне лопату.
— А клад делим поровну? — опять заныл Печёнкин.
— Как это поровну! — возмутилась Зинаида.
— Деду шиш! — заявил Комаров. — А остальные на пять частей. И баста! Две части вам, остальные три — нам!
— Это почему же нам две части? — опять возмутилась Зинаида.
— Потому что вас всего двое работают!
— Я вообще больше не работаю, пираты! — заявил неожиданно Дима. — Глупости всё это! Нет тут никакого клада. И деда никакого нет. И не было. И купца не было с его дачей. Я ямы для черёмух рыл, а не клад искал, я только так сказал, что клад ищу, а вы, дураки, поверили!
— А самовар?
— А я его сам тут закопал… То есть я не закопал, я его просто так бросил, а когда дорогу делали мимо нашего сада, так его и засыпали, наверное, вот… Я его хотел в утиль сдать на цветные металлы, а его тут землёй засыпали, я не успел! Вот…
Главное, Диме сейчас самому ужасно вдруг стало стыдно за то, что пережил тут с этой самой выдумкой какой-то приступ, какой-то вроде болезни, что ли, золотой лихорадки с температурой, как при гриппе.
— Всё, — повторил Дима громко, — я больше в этой золотой лихорадке не участвую!
Подавляющие переглянулись.
— Хочет, чтобы мы ушли, — сказал Комаров. — Хитёр! Мы уйдём, а они тут вдвоём, без нас! Продолжать! — скомандовал Комаров. — Полдела сделано, я не из тех, кто отступает… и тем более — уступает!
— Прощайте, пираты… — устало сказал Дима и, еле переставляя ноги, двинулся к даче.
А Зинаида осталась. Она вроде и поверила и не поверила. Наверное, больше не поверила, чем поверила, раз осталась.
…Утром Дима с папой вышли на крыльцо. Вместо девяти ям было вырыто около восемнадцати. Папа даже присвистнул от удовольствия.
— Можно же при желании… — сказал он.
— При желании найти клад, — пояснил Дима.
— Какой клад?
И Дима рассказал папе про клад и про всё остальное.
