— Чтоб интересней копать было… — пояснил Дима.
— Ну, молодец! — пришёл папа в восторг. — Какой сообразительный человек! Здорово про клад придумано! Теперь насажаем кусты и деревья, у нас тут настоящие джунгли будут! Молодец твой дед! Кстати, это что за дед?
— Какой дед? — изумился Дима. — Я всё это сам придумал!
— К чужой славе хочешь примазаться?
Дима хотел возмутиться ещё больше, но в это время к ним подошёл участковый милиционер.
— Тут поговаривают, что на вашей территории вчера клад нашли, — сказал участковый. — Закон знаете? Нашли — надо сдать. А премию, конечно, получите — тоже по закону.
Какой клад? Какая премия? — вскипел папа. — Это дед какой-то про клад придумал, чтобы мальчишкам было интереснее ямы копать. Ямы под кусты мы рыли!
— Моё дело напомнить, — сказал участковый. — Сдать надо клад. — И он пошёл к калитке.
— Так это ты придумал всё-таки? — продолжал кипеть папа.
— Это не я, — сказал спокойно Дима. — Это дед. Он тут мимо нас в электричке проезжал!
— Ну, пусть только ещё раз проедет! — сказал папа.
КАК КАПИТАН СОВРИ-ГОЛОВА ЧУТЬ НЕ СТАЛ ЧЕМПИОНОМ, ИЛИ ФОСФОРИЧЕСКИЙ МАЛЬЧИК
Солнце лежало на полу большими квадратами. В каждый квадрат упирался как бы слоновой ногой широкий луг. Громадный солнечный слон стоял между классной доской и партами и весь сверкал мерцающими, летающими, плавающими пылинками. Что-то тропическое было в классе ещё и от теней старого плюща в углу.
— Так вот, — сказал капитан Соври-голова, сокращённо капитан Coгo, он же Дима Колчанов, — в африканской пустыне эти самые арараты…
— Какие арараты? — поправил очки химик Шура Гусев, любивший точность. — Какие ещё арараты? Арарат — это гора на Кавказе. Вечнозаснеженная гора с вечнозелёной растительностью.
— Ха! — сказал Дима Колчанов. — Гора! Крестьян так зовут африканских — арараты!
— Их зовут ораторы, кажется, — робко вставила застенчивая Наташа Рыбкина, — или, как их, оратории… то есть нет…
— Арабы… — зевнул Костя Стрельников, которого никто ничем не мог удивить, даже сам капитан Coгo.
— Арабы — это вообще… это нация… — сказал Дима Колчанов, — а арараты — это крестьяне… они копают землю кайлой и едят сушёных кузнечиков.
— От сушёных кузнечиков араратом не станешь, — возразил Шура Гусев. — А-а, вспомнил! Их зовут аратами!
— Какая разница? — сказал Дима, разглядывая прищуренными глазами солнечного слона, слегка переместившегося к дверям. — Араты или арараты? Важно, что они едят! Так вот, я насушил кузнечиков и…
Но никто так и не успел узнать, что сделал Дима Колчанов с сушёными кузнечиками. В пятый «А» влетела Света Брунова с криком ужаса:
— Ребята! Этот новенький, который Сорокин, обыграл всех в шахматы! Весь наш пятый «Б»! Он обыграл ещё и весь свой пятый «В»!
Даже солнечный слон от такого известия вздрогнул — золотые пылинки так и запрыгали в нём. Дима Колчанов спросил с ехидцей:
— В поддавки, что ли, играли?
— Ты что? — вскричала Света. — Шутишь?! А он сюда, между прочим, движется! С шахматной доской, между прочим! И с сопровождающими лицами!
В классе стало тихо. Голос Светы звенел уже в коридоре. Новость о потрясающих победах новенького неслась по школе со скоростью Светы.
— Так вот, — сказал Дима Колчанов, поудобнее устраивая ноги под партой и возвращаясь к африканской теме, — когда мне было четыре года и мы жили в одном из глухих районов Конго…
— Ну, даёшь! — зевнул снова Костя Стрельников, — Так я и поверил!
— Кто не верит, может выйти, — сказал Дима, — я не держу… Значит, в Конго…
Раздался грохот, как будто кто-то ударил в боевой африканский барабан. Саня Петушков, староста пятого «В», гремя шахматами в коробке, появился в дверях. За ним встал некий мальчик, худенький и строгий, и с любопытством исследователя посмотрел, как всем показалось, на капитана Соври-голову.
— Вызываем! — сказал Саня Петушков, ликуя. — Бросаем, то есть, вызов!
— Куда? — спросил Дима.
— Чего — куда? — удивился Саня Петушков. В коробке над его головой шахматы тихонько рычали, перекатываясь из угла в угол.
— Куда бросаете? — холодно спросил Дима.
— Как — куда? Вам бросаем! Вызов!
— Пробросаетесь… — сказал Дима. — И вообще мы заняты! Прошу закрыть дверь! Так вот, в этом Конго…
— Струсили! — сказал Саня Петушков, оглядываясь на всепобеждающего Сорокина.
Шура Гусев возмутился:
— Да он, этот твой новенький, знает, кому вы тут… вызов бросили? В прошлом году кто у нас был чемпионом? Дмитрий Николаевич Колчанов был чемпионом!
— А теперь будет Семён Иванович Сорокин! — сказал Петушков.
— Ай, пешка, знать она сильна, коль лает на слона! — засмеялся весёлый и находчивый Туркин, поднимаясь во весь свой высокий рост.
Он посмотрел на Сорокина сверху вниз и сказал, как Суворов о Наполеоне:
— Далеко шагает, пора и унять молодца!
— И уйму! — сказал Дима, тоже поднимаясь из-за парты. — Я его прямо сейчас уйму! Для начала я дам ему фору! И в придачу королевский гамбит! А потом фишками закидаю!
В класс уже стекались все, кого победил и ещё не победил Сорокин.
— Правильно, капитан! — кричал пятый «А». — Дай этому Сорокину гамбитом по организму!
— Сорокин! Не трусь! — кричал пятый «В». — За одного гамбитого двух негамбитых дают!
— Зачем по организму? — сказал Дима. Он вырвал шахматную доску из рук Саши Петушкова и потряс ею сам. — Я его по самому слабому месту! Я его по мозгам!
— Начнём, — спокойно сказал Сорокин. Весёлый Туркин пропел:
— Начнё-ом, пожа-алуй!
Сорокин, видно, не хотел терять ни минуты, потому он тут же достал из портфеля книжку Симагина «Атака на короля» и разложил на подоконнике доску.
— Заглядывать в книжку будем? — спросил Дима.
Сорокин молча расставлял фигуры. Дима Колчанов долго и задумчиво смотрел на него. Сорокин, ероша жиденькие волосы, просмотрел несколько этюдов на разных страницах.
— Хорошо… — проговорил Дима, вздохнул и отправился… в буфет.
Солнце зашло за тучку, солнечный слон исчез, тропические тени погасли.
— Ну вот… — вздохнула Наташа Рыбкина, грустно глядя вслед капитану: ей очень было жаль, что так она ничего и не узнала о Конго.
Шура Гусев догнал Диму Колчанова уже в буфете.
— Ты что? — спросил он его. — Раздумал? Дима купил три бутерброда со шпротами.
— Ты почему сейчас занимаешься тем, что ничем не занимаешься? — горячо прошептал Шура в ухо Диме.
