— Ты сможешь встать?
— Наверное.
— Давай я тебе помогу.
Пока он поднимал ее, Далт также встал на ноги. Я продолжал бочком-бочком продвигаться к изначальному Лабиринту. Куда, интересно, запропастился Дворкин, когда он мне так нужен?
— Ты можешь войти в пещеру, что позади тебя, и осмотреть свои покои, — сказал Лабиринт. — Но сначала ты отдашь мне свое кольцо, Мерлин.
— Нет, — ответил я. — По-моему, сейчас совсем неподходящее время для того, чтобы наслаждаться комфортом. — С этими словами я слегка уколол кинжалом указательный палец левой руки и сделал заключительный шаг. — Мы здесь надолго не задержимся.
Раздался звук, напоминающий небольшой раскат грома, хотя молнии не было, да я и не думал, что она появится. Не сейчас, когда он понял, что я держу в руке и зачем.
— Фокус, который, помнится, уже проделывал папаша Люка, — объяснил я.
— Ну что, поговорим?
— Хорошо, — отвечал Лабиринт, — давай поговорим, как два разумных существа, которыми мы и являемся. Тебе удобно сидеть? Может, принести тебе подушек?
Тут же возле меня появились три подушки.
— Спасибо, — поблагодарил я, подвигая к себе зеленую. — А чая со льдом у тебя случайно не найдется?
— Сахару положить?
Глава 11
Усевшись на подушку и отложив кинжал в сторону, я отвел левую руку от Лабиринта, когда моя ладонь, которую я сжал в виде чаши, до краев заполнилась кровью. Знак Лабиринта парил в воздухе надо мной, казалось, начисто забыв про Корал, Нэйду, Далта и Люка. Я отхлебнул глоток ледяного напитка из стакана, который держал в правой руке, — среди кубиков льда в нем виднелась веточка мяты.
— Принц Мерлин, — начал Лабиринт, скажи мне наконец, чего ты хочешь, и разрешим наше дело поскорее. Не принести ли тебе салфетку, чтобы ты мог перевязать рану? Это никоим образом не ограничит твоего права просить меня о чем угодно, — но только предотвратит возможные катастрофические последствия.
— Нет, со мной все в порядке, — ответил я, слегка качнув ладонью, отчего ее содержимое немного расплескалось, и тонкая красная нить заструилась вдоль моего запястья. — Но все равно спасибо.
Знак Лабиринта задрожал, затем его очертания вновь стали прежними.
— Принц Мерлин, тебе необходимо перевязать рану, — сказал он. — Мне кажется, ты не до конца осознаешь всего значения своей угрозы. Несколько капель твоей крови, соприкоснувшись с моими физическими очертаниями, могут нарушить ход процессов во всей Вселенной.
Я кивнул.
— Да, я знаю.
— Хорошо, — отвечал он. — Итак, твои условия.
— Наша свобода, — ответил я. — Позволь нам уйти — и ты останешься неповрежденным.
— Ты оставляешь мне мало выбора, — но то же самое относится к твоим друзьям.
— Что ты имеешь в виду?
— Ты можешь отправить Далта куда захочешь, — отвечал он. — Что касается демона-леди, я расстаюсь с ней с сожалением, потому что мне бы не хотелось лишаться ее общества…
Люк взглянул на Нэйду.
— Что-то я не понимаю — «создание Хаоса», «демон-леди»… Что все это значит?
— Ну… действительно есть кое-какие вещи, которых ты не знаешь обо мне, — ответила она.
— Что, долгая история? — спросил он.
— Да.
— И я — только ее часть? Или я тебе действительно нравлюсь?
— Нет, не только ее часть. И ты мне действительно нравишься.
— Тогда послушаем историю позже, — решил он.
— Как я и сказал, ты можешь отослать ее отсюда, — продолжал Лабиринт. И Далта. И Люка. Эти трое могут отправляться куда им угодно. Но тебе не кажется, что для тебя и для Корал это место сейчас безопаснее, чем любое другое?
— Может, да, а может и нет, — ответил я. — Корал, что ты думаешь по этому поводу?
— Я хочу уйти отсюда.
— Вот видишь, — сказал я Лабиринту. — Так что…
— Подожди, ведь ты хочешь поступить со своими друзьями по справедливости?
— Само собой.
— В таком случае позволь мне прояснить некоторые вещи, о которых они, возможно, не имеют представления.
— Валяй.
— Леди, — начал он, обращаясь к Корал, — ваш глаз всеми силами стремятся заполучить во дворе Хаоса. Если добиться этого окажется возможным не иначе, как захватив вас в плен, уверяю вас, это будет сделано.
Корал слабо улыбнулась.
— Насколько я понимаю, альтернатива для меня одна — оставаться твоей пленницей?
— Гостьей, — поправил Лабиринт. — Я позабочусь о том, чтобы ты ни в чем не нуждалась. Конечно, при таком положении дел у меня будет значительный перевес над моим соперником, этого я не отрицаю. Но в противном случае ты можешь снова оказаться у него.
Я взглянул на Корал, которая слегка покачала головой.
— Ну так что же ты решила? — спросил я.
Она подошла ко мне и положила руку на мое плечо.
— Уведи меня отсюда, — попросила она.
— Ты слышал? — обратился я к Лабиринту. — Мы все уходим.
— Я прошу вас остаться еще на несколько минут.
— Зачем?
— Послушай. Выбор между Логрусом и мной — он просто дело политики, когда ты становишься сторонником определенного лица или избираешь определенный образ действий. Мой противник и я представляем собой два основных начала, на которых зиждется Вселенная. Ты найдешь множество существительных и прилагательных, относящихся к нам, в сотнях языков и десятках научных дисциплин, но мы прежде всего олицетворяем Порядок и Хаос — аполлонистическое и дионисическое, если можно так выразиться; безумие и мудрость; свет и тьму; гармонию и разрушение. Из всех этих определений, отражающих нашу сущность, ты можешь заключить, что ни один из нас не стремится к тому, чтобы полностью уничтожить другого. Пламя, несущее смерть и огонь, дающий жизнь, классицизм и анархия — все это мы, и хотя каждый из нас следует своим путем, смерть одного из нас означает неизбежную гибель и для другого. Мы оба это знаем, и та игра, которую мы ведем между собой с начала своего существования, является образцом скрытой утонченности, — если, конечно, судить о ней только с чисто эстетической точки зрения.
И вот сейчас, впервые за многие века, у меня появилось значительное преимущество перед моим соперником. Сейчас я близок к тому, чтобы воплотить во всех Отражениях тысячелетнюю мечту о Золотом Веке — веке развитой цивилизации и культуры, мысли о котором всегда занимали людские умы. Если же баланс сил опять сместится в другую сторону — нам предстоит увидеть Ледяной Век. Когда я говорил, что ты являешься частью игры, то вовсе не имел в виду, что твоя роль в происходящем незначительна. Во времена великих преобразований очень многое будет зависеть от того, кто станет королем, и в чьи руки попадет
