Он покачал головой.
– Нет, среди моих людей не было бретонцев, а английские рыцари не желали идти за де Галом.
– И все же ты с ним помирился?
– Да, я с ним помирился. Мне ничего другого не оставалось. Угрожать ему судом или дуэлью? – Он тяжело дышал. – Каждый человек может ошибаться. Видит Бог, я тоже понаделал ошибок. Де Гал стал крестоносцем, чтобы искупить свою вину за смерть твоего отца. Я знаю, что он всегда умел очаровать кого угодно, но я могу отличить, когда человек лжет, а когда говорит правду, и я верю, что де Гал на самом деле сожалеет. – Он взглянул на нее. – Неужели ты не умеешь прощать и так мстительна, что будешь цепляться за прошлые обиды всю свою жизнь?
Она, прищурившись, посмотрела на него.
– Мои английские родственники чтут кровную месть, – напомнила она. – Это традиция.
– Так ты хотела бы, чтобы я проткнул де Гала мечом?
– Нет. – Она покачала головой. – Он не стоит того, чтобы пачкать об него хорошую сталь и брать грех на душу. Не достоин он и моей ненависти. Для меня он – пустое место. Я не снизойду до презрения к нему. – Она взглянула на него. – Что бы ты ни думал, но этот демон уже не терзает меня так сильно, – говорила она с гордостью, но глаза подозрительно заблестели.
Сердце Симона переполнили сочувствие и любовь. Он повернул ее к себе и обнял. Она обхватила его шею и крепко к нему прижалась. От нее пахло лавандой и мелиссой – зовущий, чистый, волнующий запах. Она повернула голову, и их губы встретились.
Они бросились друг другу в объятия, забыв обо всем вокруг, но вскоре они вынырнули из этого омута и вспомнили, где находятся. По залу ходили слуги с поклажей, вежливо опуская глаза и отворачиваясь. Они готовили дом к ночлегу. Его люди расстилали свои тюфяки, и только женщина, присматривающая за похлебкой на огне, стояла достаточно близко, чтобы слышать, о чем они говорили. Да и она была занята раскатыванием теста.
Прибежал Уолтеф и бросился к родителям. В руке он держал оленьи рога.
– Смотрите, что я нашел, – закричал он. Необходимость обратить внимание на ребенка заставила их отпустить друг друга.
Симон взял у сына рога, Матильда оправила платье и вытерла глаза. Симон объяснил сыну, что количество ответвлений на этих рогах означает, что оленю было шесть лет, когда он их сбросил.
– Думаю, если как следует поискать, в лесу можно найти другие сброшенные рога, если их, конечно, не подобрали охотники.
– Сейчас?
Симон улыбнулся и покачал головой.
– Нет, сынок. Моим старым костям сначала нужен отдых, и, хотя снег между деревьями может и не быть слишком глубоким, я не рискну выйти из дома в такой снегопад. Кстати, – прибавил он, проводя по основанию рога, – из него может получиться отличная рукоятка для ножа, а этим можно заняться и не выходя на улицу.
Подойдя к очагу, он взял чашу с вином, которое уже нагрелось от близости к огню.
– Когда я болел, я видел во сне твоего отца, – рассказывал он. – Он пришел ко мне и показал, что с другой стороны холма может жить ужас, не только свобода. Не знаю, был ли это сон или видение, но это была одна из причин, почему я повернул назад.
– Как же твоя клятва крестоносца? – спросила Матильда. – Простят ли тебе этот грех?
– Кто знает? – Он неуверенно пожал плечами. Быть обвиненным в нарушении клятвы может означать навсегда закрытую дверь. Он с облегчением повернул назад, страсть к путешествиям уже оставила его, но ему все еще хотелось, чтобы дверь была открыта. – Я сейчас думаю: а не построить ли нам церковь в Нортгемптоне в благодарность за мое возвращение?
– А я смогу строить? – настойчиво спросил Уолтеф. Симон рассмеялся и взъерошил рыжеватые кудри сына.
– Ну конечно, – кивнул он. – Присматривать за ней будет одной из твоих обязанностей, когда ты подрастешь.
Мальчик просиял, как будто ему подарили дорогой подарок.
– Ты любишь строить? – спросил Симон, заметив его восторг.
– Я люблю церкви, – пояснил Уолтеф и поскакал дальше хвастаться своей находкой.
– Мать говорит, что у него призвание, и мне кажется, она права, – сказала Матильда. Она взглянула на мужа блестящими от слез глазами. – Но это неосуществимо, если он останется единственным сыном.
Симон встретил ее взгляд и почувствовал жгучее желание.
– Тогда нам следует об этом позаботиться, – улыбнулся он.
Она оглянулась через плечо. Последний солдат только что вышел, закрыв за собой дверь. Свечи весело пощелкивали, от очага шло приятное тепло.
– У нас есть время, – тихо шепнула она мужу и взяла его за руку. – Пока, по крайней мере, ты не захочешь посмотреть на то, что находится с другой стороны холма, что бы это ни было.
Матильда разглядывала круглые коричневые луковицы, которые он бросил на кровать.
– Что это?
Он закинул руки за голову и подарил ей улыбку удовлетворенного близостью человека.
