– Но зачем он любой ценой хотел нас уверить в собственной глупости? – спросила Лукас.
– Чтобы заставить нас искать либо тупого американца, либо иностранца чуть поумней. И чтобы мы все время его недооценивали. Конечно, он очень умен. Чего стоит одно место, где он велел оставить деньги.
– Место? – переспросила Лукас.
– Вы имеете в виду Гэллоуз-роуд? – подхватил Арделл. – Чего же в этом такого умного?
– Ну… – воззрился на агентов Паркер. – Вертолеты.
– Какие еще вертолеты? – спросил Харди.
– Разве вы не проверяете заказы на вертолеты?
– Нет, – ответила Лукас. – Не видим смысла.
– Поле, где следовало оставить деньги, неподалеку от какой-то больницы, верно?
– От фэрфакской больницы, – утвердительно кивнул головой Геллер.
Лукас выругала себя за недогадливость.
– Там есть площадка для вертолетов. Преступник выбрал это место, чтобы группа наблюдения привыкла к мельтешению вертолетов. Он заказал вертолет, намереваясь приземлиться, забрать деньги и улететь.
– Я об этом даже и не подумал, – с горечью признался Харди.
– Никто из нас не подумал, – заметил Арделл.
– У меня есть приятель в Федеральном управлении гражданской авиации, – сказал Кейдж. – Попрошу-ка его позвонить туда-сюда.
Паркер поднял глаза на часы:
– Обращение Кеннеди к чему-нибудь привело?
Лукас набрала номер, с кем-то переговорила и положила трубку.
– Было шесть звонков. Все от психов. Ни один не знал о крашеных пулях.
Дверь распахнулась, и появился Тимоти, тот самый курьер, что доставил письмо.
– Я принес материалы от коронера.
Лукас взяла отчет и передала Харди, чтобы тот зачитал вслух. Детектив прочистил горло и начал:
– «Белый мужчина примерно сорока пяти лет. Рост – метр восемьдесят шесть. Вес – семьдесят восемь килограммов. Особые приметы отсутствуют. Из ювелирных изделий одни наручные часы „Касио“ с будильником. – Харди поднял глаза: – Обратите внимание: будильник поставлен на четыре, восемь и полночь. – И вернулся к отчету: – Одежда. Синие джинсы без обозначения фирмы. Ветровка из синтетического волокна. Рабочая рубашка из универмага „Джей-Си Пенни“. Нижнее белье марки „Жокей“. Хлопчатобумажные носки. Кроссовки из универмага „Уол-март“. Сто двенадцать долларов, немного мелочи. Кирпичная крошка в волосах. Грязь под ногтями. Содержимое желудка: кофе и говядина (вероятно, дешевый стейк), поглощенные в последние восемь часов». Вот и все.
Харди прочитал еще одну памятную записку, приложенную к отчету коронера:
– О сбившем его автофургоне никаких данных. – Он взглянул на Паркера. – Просто злость берет. У нас внизу преступник, но он ничего не может нам рассказать.
– Он-то нет, – возразил Паркер, – а вот письмо может.
Он выключил проектор и вернул письмо на смотровой стол.
Кейдж посмотрел на свои часы и натянул пальто.
– Осталось всего сорок пять минут. Пойдем-ка лучше, – он кивнул на дверь, – поможем проверить отели.
Паркер отрицательно покачал головой:
– Думаю, нам нужно поработать здесь. С письмом. Мы еще не все выяснили.
– У них там каждый человек на счету, – упорствовал Кейдж.
На секунду повисло молчание. Затем Паркер поднял глаза и произнес ровным голосом:
– Не думаю, что нам удастся своевременно его обнаружить. В сорок пять минут мы не уложимся. Как ни прискорбно, но мы используем наши возможности наилучшим образом, если останемся здесь и продолжим работать над письмом.
– Вы хотите сказать, что готовы смириться с жертвами? – спросил Арделл.
Паркер подумал и произнес:
– Пожалуй, да. Да.
– А ты что думаешь? – обратился Кейдж к Лукас.
Она посмотрела на Паркера, их глаза встретились.
– Я согласна с Паркером. Остаемся здесь и продолжаем работать.
Лен Харди подошел к Лукас и попросил:
– Позвольте мне хотя бы пойти помочь с отелями.
Она посмотрела на его открытое молодое лицо.
– Мне жаль, Лен, но я не могу тебе этого разрешить.
– Агент Кейдж прав. У них там каждый человек на счету.
Лукас жестом предложила Харди пройти с ней в угол лаборатории.
– Расскажите, что вас гонит отсюда.
– Хочется делом заняться, – ответил детектив. – Знаю, я тут на третьих ролях. Всего лишь из Управления, всего лишь из исследований и статистики.
– Вы здесь всего лишь связной. Этим исчерпываются ваши обязанности.
– Связной? Здесь я просто-напросто стенографист.
– Вы ведь сами вызвались? Поэтому к нам и попали.
– Да, сам.
– Из-за жены?
– Эммы? – Он вздохнул и уперся взглядом в пол. – Понимаете… тяжело.
– Оставаться дома?
Он кивнул.
– Понимаю, – со всей искренностью ответила Лукас.
И правда, появись в этот день в качестве офицера связи из Полицейского управления округа не Лен Харди, а любой другой детектив, Лукас мигом бы отправила его назад в штаб-квартиру полиции. Она не терпела межведомственных схваток за сферы компетенции. Эта операция находилась полностью в ведении ФБР. Но Лукас знала про тайну Харди – его жена пребывала в коме после того, как ее джип занесло и он врезался в дерево. Харди несколько раз приходил в местное отделение Бюро за статистическими данными о преступности в округе Колумбия и познакомился с ее помощником. Лукас нечаянно услышала, как он с горечью рассказывал тому о жене и ее страшной травме.
У него, похоже, было мало знакомых, как и у самой Лукас. Она изменила своему правилу и поговорила с ним на личные темы – об Эмме. Несколько раз они ходили выпить кофе в соседний парк. Он чуть-чуть приоткрылся, но, как и Лукас, не давал воли чувствам.
– Хочется делом заняться. Я хочу найти этого типа.
Лукас понимала, что на самом-то деле он ищет Бога или Судьбу.
– Лен, я не могу отправить на операцию человека, который… – она подыскала щадящее слово, – который думает о другом.
Ищет смерти, имела в виду она.
Харди разозлился, однако кивнул и вернулся за стол.
Бедняга, подумалось ей. Но, зная его ум, присущие ему чувство достоинства и стремление во всем достичь совершенства, она верила, что он переживет эту чудовищную трагедию. Правда, выйдет из нее другим человеком. Да, другим.
Как в свое время стала другой и сама Лукас.
В свидетельстве о рождении Маргарет Жаклин Лукас говорилось, что она появилась на свет в последний день ноября 1963 года. Однако в глубине души она знала, что родилась пять лет тому назад, когда закончила академию в Квонтико и получила назначение в вашингтонское отделение ФБР. Однажды утром она шла на службу – кольт «питон» удобно закреплен на бедре, под мышкой – папка с документами, –
