и вдруг ее озарило: да ведь я подмененное дитя, меня подкинули при рождении взамен похищенной девочки, как в детской сказке. Джеки Лукас работала библиотекарем на полставки в исследовательском центре в Квонтико, была модельером-любителем, шила лоскутные одеяла, вязала кружева, коллекционировала вина и в местных забегах на пять километров всегда приходила к финишу первой. Но этой женщины давно не существовало на свете, ее место заняла спецагент Маргарет Ж. Лукас – блестящий криминалист, следователь и «опекунша» тайных осведомителей. Теперь же, в отсутствие непосредственного начальника, она руководила расследованием самого громкого дела в истории Вашингтона.
– Эй, – вторгся в ее размышления мужской голос. К ней обращался Паркер Кинкейд: – С лингвистическим разбором закончено. Сейчас я хочу заняться физическим анализом документа, если у вас нет других предложений.
– Это ваша игра, Паркер, – отозвалась она.
Сперва он изучил бумагу, на которой было написано письмо. Размер листа – пятнадцать на двадцать три сантиметра, соответствующий конверт. Самый стандартный размер, который ровным счетом ничего не говорил Паркеру о происхождении листа. Состав бумаги тоже был самый обычный.
– Нет, бумага нам не поможет, – наконец заключил он. – Стандартного типа. Водяные знаки отсутствуют, установить производителя невозможно. Поглядим на чернила.
Он осторожно взял документ и поместил под один из двух микроскопов. По бороздкам, оставленным на бумаге пишущим инструментом, нерегулярным пробелам и неровному цвету Паркер определил, что писали дешевой шариковой ручкой.
– Такие ручки продаются по тридцать девять центов.
– И? – спросила Лукас.
– Установить место приобретения невозможно. Ими торгуют едва ли не в каждом недорогом магазине.
Паркер начал извлекать письмо из-под микроскопа, но остановился, заметив нечто любопытное. Часть листа оказалась выцветшей. Весьма интересно. Он пригляделся.
– Видите, как выцвел уголок? Думаю, из-за того, что бумага, да и конверт тоже частично обесцвечены солнцем.
– Где, у него дома или в магазине? – спросил Харди.
– Могло быть и там и там, – ответил Паркер. – Но, учитывая когезию бумажной массы, я думаю, что бумага до самого недавнего времени находилась в конверте.
– Значит, окна магазина должны выходить на юг.
Верно, подумал Паркер. Умница. Он это упустил.
– Почему? – спросил Харди.
– Потому что сейчас зима, – объяснил Паркер. – Падай солнечный свет с востока и запада, у него не хватило бы яркости обесцветить бумагу.
Он подошел к шкафу и достал из него предметный лоток и несколько листов гладкой лабораторной бумаги. Держа письмо за уголок, он провел по нему кисточкой из верблюжьего волоса, чтобы снять микроэлементы. Таковых практически не оказалось, что его не удивило. Бумага – один из лучших абсорбентов, она поглощает вещества, которые на нее попадают, и те, как правило, накрепко увязают в ее волокнах.
Из своего «дипломата» Паркер извлек большой шприц и с помощью иглы вырезал из письма и конверта несколько крохотных кружочков с образцами чернил и бумаги.
– Умеете с ним работать? – спросил он Геллера, кивком указывая на газохроматограф.
– А то. Как-то раз я из чистого интереса даже разобрал такой аппарат.
– Прогоните раздельно – начните с письма, потом конверт, – сказал Паркер, отдавая ему образцы.
Газохроматограф разлагает вещества, взятые с места преступления, и определяет их состав. В сущности, аппарат сжигает образцы и анализирует получаемые газы.
Паркер вновь смел кисточкой частицы с письма и конверта и поместил соответствующие предметные стекла под микроскопы. Посмотрел в один, потом в другой, подкрутил фокусирующие винты и сказал Геллеру:
– Требуется оцифровать изображения этих частиц. Это можно устроить?
– Проще простого.
Молодой агент подсоединил волоконно-оптические кабели к основаниям микроскопов. Другим концом кабели уходили в большой серый ящик, из которого в свою очередь торчали другие кабели. Их Геллер воткнул в гнезда одного из компьютеров и щелкнул выключателем. Через пару секунд на экране возникло изображение частиц.
Он вызвал меню и сказал Паркеру:
– Нажмите на эту кнопку – и все. Изображения сохранятся в виде файлов.
– Их можно отправить по электронной почте?
– Скажите кому.
– Минутку. Сперва мне нужно сделать несколько увеличений.
– У меня есть эксперты-химики, – сообщила Лукас.
– Пусть идут домой, – сказал Паркер. – Я хочу обратиться к другому эксперту. Из Нью-Йорка.
– Из Полицейского управления? – осведомился Кейдж.
– Служил там. Сейчас на гражданке. Он лучший криминалист Америки.
– Но сегодня канун Нового года, – возразил Харди. – Его, скорее всего, нету дома.
– Он почти не выходит из дому.
– Даже по праздникам?
– Даже по праздникам.
– Паркер Кинкейд, – раздался по громкоговорящей связи голос Линкольна Райма, – я ожидал вашего звонка.
– Так вы в курсе нашей проблемы? – спросил Паркер.
– Я в курсе всего на свете. Но мне казалось, Паркер, что вы в отставке.
– Был в отставке еще два часа тому назад.
– Забавно, правда? Нам не дают ни отдыха, ни срока.
Паркер один раз встречался с Раймом. Это был красивый брюнет примерно одного возраста с Паркером. Парализован от шеи и ниже. Сейчас он разговаривал из своего дома на Сентрал-парк-уэст.
– Я с большим удовольствием прослушал ваш курс, Паркер, – заметил Райм. – В прошлом году.
Паркер помнил Райма, сидевшего в первом ряду аудитории в своей невероятной инвалидной коляске, ослепительно красной, как леденец на палочке. Паркер читал тогда в Колледже уголовного судопроизводства имени Джона Джея курс судебной лингвистики.
– Попробую догадаться, – продолжал Райм. – Там у вас неизвестный стреляет людей в подземке, и единственный «ключ» к его личности… что именно? Письмо с угрозами? С требованием денег?
– Как он мог узнать? – вырвалось у Лукас.
– Очень просто: это единственная причина, по которой Паркер Кинкейд мог позвонить мне, – ответил Райм. – Кстати, кто задал вопрос?
– Спецагент Маргарет Лукас, – ответила та. – Вы правы. Это шантаж с вымогательством. Мы попытались заплатить, но главный преступник погиб. Сейчас мы почти на сто процентов уверены, что его напарник, стрелок, будет убивать дальше.
– И моим запоздалым рождественским подарком станет участие в этом деле.
– Я газанул фрагменты письма и конверта, – сказал Паркер. – Хотел бы отправить вам результаты и изображения кое-каких частиц. Можно по электронной почте?
– Да, конечно. Когда истекает срок?
– Каждые четыре часа, начиная с четырех и до полуночи.
– В четыре дня? Сегодня?
– Совершенно верно, – ответила Лукас. – Думаем, стрелок выберет какой-то отель, но не знаем, какой
