– Ну и что это нам дает? – спросила Лукас.
– Мотив, – ответил Харди. – Преступник хочет «уравнять» наше капиталистическое общество.
– Но зачем? – удивилась Лукас.
– Может, у него на кого-то зуб, – предположил Паркер. – Кто-то ему навредил, вот он платит той же монетой.
– Но кто? Кто ему навредил? – размышлял вслух Харди.
– Уволили? – прикинул Кейдж. – Обиженный рабочий?
– Нет, – возразил Эванс. – Психотик мог бы за такое убить, но наш шантажист психотиком не был.
– Большой бизнес, корпорации, денежные мешки… – прохрипел Геллер.
– И что он взял на мушку? – спросил Харди.
– Правительство, – ответил Паркер.
Окинув группу взглядом, Эванс произнес:
– Быть может, правительство сделало что-то такое, что его уязвило? Есть соображения по этой части?
– Идеология? – предположил Кейдж. – Он коммунист или член правоэкстремистской вооруженной группировки.
– Нет, – покачал головой Эванс. – Будь это так, мы бы уже имели соответствующее заявление. Тут скорее что-нибудь личное.
Лукас и Харди встретились глазами, и Паркеру показалось, что у них одновременно родилась одна и та же мысль.
– Смерть любимого человека, – первым произнес детектив.
– Не исключается, – согласился психолог.
– Ладно, – сказал Кейдж, – попробуем развить сценарий. Кто именно умер?
– Или был казнен? – предположил Эванс. – Автоавария по вине государственного чиновника, случайная пуля почтового служащего…
– Армия, – подхватила Лукас. – Кто-то погиб в бою.
– Да, – откликнулся Харди. – Сами подумайте: низшие слои общества – вечные жертвы капитализма, поставщики пушечного мяса. Это, кстати, объясняет, почему Копатель выбрал мишенью богатых.
– Но вооруженные силы ежегодно теряют не одну сотню человек, – заметила Лукас. – Гибель из-за несчастного случая? Или в бою?
– «Буря в пустыне»? – предположил Кейдж.
– Сколько лет было шантажисту? – спросил Паркер.
– Между сорока и пятьюдесятью.
– Черная стена! – осенило Паркера.
– Мемориал ветеранов Вьетнама, – подхватила Лукас.
– Кто-то из его близких был убит во Вьетнаме, – сказал Эванс. – Брат, сестра. Может, его жена воевала или служила медсестрой.
– Но с тех пор тридцать лет прошло, – заметил Кейдж. – Неужели обида может всплыть и сегодня?
– Еще как может, – заверил Эванс.
– Господи, – произнесла Лукас, – я только что сообразила: Мемориал расположен на Эспланаде. Двести тысяч человек придут туда полюбоваться на фейерверк. Надо закрыть этот участок парка.
– Там уже полно народа, – сказал Паркер. – Бейкеру придется действовать крайне осмотрительно, в противном случае начнется паника и давка.
– Понадобится подкрепление, – заявил Кейдж.
Он позвонил Арти, ночному охраннику на служебном входе, и тот передал по системе оповещения, что всех находящихся в здании агентов ждут в вестибюле в связи с чрезвычайным заданием.
Лукас позвонила Джерри Бейкеру и распорядилась, чтобы тот послал своих агентов на Эспланаду. Затем она отправила сообщение на пейджер заместителю директора ФБР. Он немедленно позвонил, она обменялась с ним парой фраз, положила трубку и обвела взглядом группу:
– Замдиректора скоро будет, я введу его в курс и присоединюсь к вам у Мемориала.
Кейдж натянул пальто, Геллер поднялся и проверил свое оружие.
– Не спеши, Тоуб, – сказала Лукас, – ты поедешь домой.
– Я могу…
– Я приказываю. Ты свое дело сделал.
Он принялся возражать, но Лукас настояла на своем. Затем она подошла к Харди:
– Спасибо, детектив, за хорошую профессиональную работу. Вы все еще хотите заняться делом?
– А то, – ухмыльнулся молодой полицейский.
– О'кей, но впредь не высовываться.
Ну, пошло-поехало… Только полюбуйтесь на них! Дюжина, нет, две дюжины агентов высыпали из штаб-квартиры ФБР.
Они подбежали к машинам, машины сорвались с места и укатили, а Генри Чисмен напоследок глотнул виски и положил бутылку на заднее сиденье взятого напрокат автомобиля. Он не спешил пускаться следом и ждал с терпением затаившейся змеи. Вышел, толкнув парадную дверь, высокий седой агент Кейдж. Ага! Вот и он – Паркер Кинкейд.
Чисмен, большую часть жизни проработавший журналистом, раскалывал человека с проницательностью патрульного полицейского. Пока фэбээровцы сканировали его радужную оболочку и анализировали напряжение голосовых связок, он и сам устроил им проверку. Выводы его по точности не уступали выводам ФБР. Одним из его окончательных заключений было: агент Джефферсон на самом деле никакой не Джефферсон. Чисмен отправил номер его машины одному частному детективу в Коннектикут и узнал настоящее имя агента: Паркер Кинкейд. Элементарный поиск в базах данных позволил установить, что в свое время он возглавлял в ФБР отдел документов. Если уж Бюро приглашает консультантом своего бывшего служащего, значит, он хороший специалист. Стало быть, именно за ним и стоит следить.
Кинкейд вместе с Кейджем и молодым то ли агентом, то ли полицейским сел в автомобиль без эмблемы ФБР. Они включили мигалку и понеслись сначала на запад, а потом на юг – к Эспланаде.
Чисмен без труда влился в вереницу автомобилей, однако вскоре, у Конститьюшн-авеню, людские толпы и поток автотранспорта сделались такими плотными, что агентам пришлось вылезти из машины и добираться до Эспланады бегом. Чисмен не отставал.
Кейдж и Кинкейд, стоя рядом, оглядывали толпу. Кинкейд показал на западную сторону Мемориала ветеранов Вьетнама, а Кейдж кивнул на восточную. Они разделились. Молодой полицейский трусцой направился к Конститьюшн-авеню.
Чисмен был человеком полным и отнюдь не спортивным, но ему легко удавалось не отстать от Паркера Кинкейда. Он остановился только на миг – вытащил из-за пояса брюк пистолет и сунул его в карман пальто.
Пальто давит Копателю на плечи.
Давит тяжестью оружия. И тяжестью четырех обойм и двух аккуратно набитых глушителей. Два автомата оттягивают внутренние карманы его красивого темно-синего или черного пальто – рождественского подарка от Памелы. Пистолет из бардачка «тойоты» лежит в правом наружном кармане пальто.
Он стоит в тени, и на него не обращают внимания. Тай спит на заднем сиденье машины, припаркованной в квартале отсюда. Больше всего Копатель переживает из-за того, что, если полицейские откроют огонь, грохот выстрелов может разбудить Тая и он уже не уснет крепким сном.
А еще он волнуется, как бы мальчик не замерз.
Паркер Кинкейд затерялся в людском море у Мемориала ветеранов Вьетнама, высматривая мужчину в темном пальто и с распятием на груди. Кейдж находился с другой стороны Мемориала. Лен Харди был на Конститьюшн-авеню. Бейкер и остальные оперативники прочесывали толпу, начиная с другого конца
