деньги. — Он протянул одному из зевак горсть мелочи. — Больному нужно отлежаться. Когда придет в себя, пусть ему дадут куриного бульону и разведенного горячего вина.
— Да, доктор, — откликнулись зеваки.
— Я завтра заеду, проведаю его, — сказал Шарц.
— Спасибо, доктор, — одними губами прошептал спасенный.
Его подняли и осторожно понесли в гостиницу.
— Пошли, Эрик, — сказал Шарц.
— Пошли, — ошарашенно кивнул Эрик.
— Ты видел? — спросил Шарц.
— Как он к вам в карман лез — видел, — ответил Эрик.
— А как я к нему? — спросил Шарц.
— Тоже, — кивнул Эрик. — А… что это было, если не секрет?
— Не секрет, — вздохнул Шарц и вдруг рассмеялся. — Ты небось подумал, что это какая-то тайная встреча секретных агентов?
— А разве нет? — подыграл ему Эрик.
— Нет, — усмехнулся Шарц.
— Но почему тогда… — начал Эрик и замолк.
— Почему я у него кошелек не отобрал и даже второй сунул?
— Да, — кивнул Эрик.
— Жалко мне его стало, — ответил гном. — Он ведь сегодня попытался украсть, да чуть было не помер. И когда еще сможет за свое ремесло приняться… Раз он у меня украсть рискнул, хотя руки еще никакие, значит, плохи его дела. Совсем плохи.
— Но… может быть, можно было как-то… — пробормотал Эрик.
— Поговорить с ним? — печально усмехнулся наставник. — К делу его пристроить?
— Ну… да, — кивнул Эрик.
— Чтобы до него под конец жизни дошло, что он всю ее впустую растратил? — грустно вымолвил наставник. — Что жил неправильно и умрет напрасно? Это тебе и Джеку есть смысл что-то объяснять. А ему… пусть радуется своей удаче, раз ничему другому радоваться не умеет… Не так уж велики его грехи. Пошли, Эрик.
— Пойдем, — вздохнул тот. — Так я продолжу о переломах?
— Разумеется, продолжай, — кивнул Шарц. — На чем мы там остановились?
— Эрик, я все-таки рекомендую тебе сейчас лечь поспать, — завидев встречающую их Энни, сказал наставник. — Как врач рекомендую, понимаешь?
— А как один мужчина другому? — спросил Эрик.
— Да плюнь ты на этот сон! — тотчас фыркнул Шарц. — Тебя такая девушка ждет!
— Вот, — сказал Эрик, спрыгивая наземь и спеша в объятия любимой девушки.
Шарц усмехнулся и, подхватив брошенные Эриком поводья, повел обоих коней на конюшню.
— Эрик… — восторженно прошептала Энни.
— Энни… — восторженно прошептал Эрик.
Впрочем, надолго их вдвоем не оставили. Кэт возникла словно из- под земли. Неумолимая, как рок, неотвратимая, как подзатыльник, и своевременная, как званый обед в три часа ночи. Эрик вначале обрадовался, что не явилась вся неугомонная троица, потом сообразил, что Кэт сама по себе достаточный повод схватиться за голову. Вы только послушайте, что она несет! И все-то она наперед решила, где когда и что влюбленным делать надлежит… хорошо хоть поцелуи считать не догадалась, но во всем остальном…
— Эрик, ты обязательно должен спеть Энни хотя бы одну серенаду! — наставляла Кэт.
— Зачем? — спросил он. — Нам и без того хорошо, а когда мы поженимся…
— Эрик! — в отчаянье воскликнула Кэт. — Ты что, хочешь все испортить?! Какая же свадьба без серенады?!
— На свадьбах серенады не поют, — вмешалась Энни. — Там другая музыка, свадебная. А потом все кричат: «Горько!» — и жених с невестой целуются.
— Вам и кричать не требуется, сами справляетесь, — хихикнула Кэт. — Я хотела сказать, что серенада должна быть еще раньше, чем свадьба. А то так нечестно. Я еще ни одной серенады не видела, и вы что, хотите сказать, так и не увижу?
— Вот будет у тебя самой парень, его и заставишь, — посоветовал Эрик.
— Так это когда еще будет, — пригорюнилась Кэт. — Я же еще маленькая… а кроме того, я и вообще не собираюсь замуж. Чтоб какой-то глупый мальчишка потом мной командовал? Вот еще! Я лучше коней лечить буду.
Кэт повздыхала и принялась обрабатывать Энни.
— Энни… ты представь… Вот ты стоишь на высоком-высоком балконе… ночь… луна… звезды… где-то далеко-далеко внизу у твоих ног вдруг раздается чарующая музыка лютни… нежная, пламенная и страстная… это твой прекрасный возлюбленный, он поет… поет… и в восторженном томленье ты роняешь восхищенные слезы… и веревочную лестницу… только лестницу ты не роняешь, а сбрасываешь, предварительно как следует закрепив один ее конец… и вот он, продолжая играть, подымается к тебе, все выше и выше… все ближе и ближе… он поет, и его голос будит в тебе все самое сокровенное… и вот вы уже рядом, он обнимает тебя, целует… по-моему, так гораздо интереснее, чем просто целоваться во дворе? Разве нет?
— Ах, Кэт… — с мечтательной улыбкой вздохнула Энни. — Ты так красиво все рассказываешь. Но у меня нет комнаты с высоким балконом… и веревочной лестницы тоже нет. А у Эрика нет лютни.
— Ну вот что, — решительным голосом леди Полли объявила Кэт. — Я договорилась с миледи герцогиней. Будет тебе комната с балконом, Энни. Лестницу я выпросила у эконома. Лютню пообещал милорд герцог.
— Кэт, я тебе очень благодарен, но я не умею играть на лютне, — сказал Эрик.
— Я тебе принесу, сядешь и научишься, — отмахнулась Кэт. — Ради такой красавицы, как Энни, можно научиться играть на чем угодно. Даже на огромной трубе.
И Эрик в очередной раз схватился за голову.
— Ну ладно я, — шепнул он любимой. — А что будет чувствовать тот несчастный, которому это сокровище в жены достанется? И ведь она тогда будет старше, опытнее…
— Это у нее пройдет, — шепнула в ответ Энни. — Я тоже была такая… ну, может, не совсем такая, но похоже… от меня друзья отца знаешь как шарахались?
Отсветы камина пляшут на потолке, прыгают по стенам. Точно такой же камин, должно быть, горит и в комнате Энни. Такой же или очень похожий. А уж огонь в нем, безусловно, тот же самый…
«Все огни мира — один огонь, учат наставники в фаласском Храме, достаточно смотреть в пламя, чтобы увидеть лицо наставника…»
Вот только Эрик видит в пламени совсем другое лицо.
Энни…
