оказался девкой, ну тогда раздели… А на спине… Да смотри сам! Во-он, под левой лопаткой… видишь?
– Ну, вижу, родинка, кажется.
Кончевич усмехнулся:
– Не кажется – а так и есть! Это ж примета!
– Какая еще примета? – не понял Лешка.
– Да ты что, не слышал, что ли? В начале осени эта сучка чуть было не погубила самого короля! – Генчо оглянулся по сторонам, и, понизив голос добавил. – Пробралась, видишь ли, в королевскую постель, а потом… Короче, если б не верные слуги – не было бы у поляков и венгром короля! Правда, эта тварь неизвестно, каким образом, ухитрилась бежать. Так ведь ее тогда и не поймали, хотя приметы были разосланы, и гайдуки раздевали всех подозрительных девок… впрочем, не только подозрительных…
Однако! Старший тавуллярий в который раз уже подивился уму и самообладанию Халии – это ж надо, так изменить облик! Прикинуться такой убогонькой замарашкой, которую не то, что раздеть – дотронуться страшно! Как еще башибузуки на нее польстились? Наверное, от бедности только…
Халия спокойно сидела на мостовой, обняв руками подтянутые к животу ноги и опустив голову. Черные растрепанные волосы ее падали на плечи и спину, но все же под левой лопаткой хорошо просматривалась родинка.
– Ну, что стоите? – Генчо Кончевич раздраженно посмотрел на сербов. – Сказал же – вяжите ее!
– Но… господин сотник… Она ж ведьма!
– Эх, храбрые воины… – Кончевич с презрением сплюнул. – Ничего нельзя поручить. Дайте сюда веревку!
Рывком подняв пленницу, он заломил ей за спину руки и, умело связав, подтолкнул:
– Шагай!
Халия не сопротивлялась, она, вообще, казалось, думала о чем-то своем, лишь на разбитых губах играли презрительная усмешка. Леша даже поежился – а сам-то он смог вести себя так перед лицом неминуемой смерти?
– А она ничего, – заметил кто-то из сербов. – Смазливенькая… Может, и в самом деле стоило с ней поваляться? Так еще не поздно, а, Генчо?
– Я вам поваляюсь! – обернувшись, погрозил Кончевич. – Сказано – при поимке доставить ведьму в целости и сохранности – вот я и доставлю.
– Так поймали-то мы…
Сию реплику сотник гордо проигнорировал, да не столь уж громко она и звучала.
– Слышь, Кончевич, – позвал Алексей. – Ты Здравко не видел?
– Чолича? – сотник повернул голову. – Так он погиб, кажется…
– Погиб? – Лешка вздрогну. – Где? Как?
– Говорят здесь же, у этих ворот… Но я сам не видел.
– Пойдем, поищем, – тронул за плечо Алексея кто-то из близнецов. Лешка рассеянно повернулся:
– Да-да, поищем… конечно…
Аккуратно сложенных в ряд убитых – сербов, поляков, венгров – уже готовили к погребению, пленные турки невдалеке копали могилы. Православный батюшка и католический капеллан – оба в одинаковых черных рясах, длинноволосые, только капеллан – бритый и с тонзурой – лениво переговариваясь, готовились к заупокойной службе. Каждый к своей. Католиков и православных, естественно, хоронили отдельно… Как и турок – для тех пригласили муллу – седого высокого старика в зеленой чалме хаджи – державшегося с невозмутимым достоинством. Лишь, посмотрев на пленных, осведомился у священников – что с теми будет.
– Мы не казним их, – дружно заверили те. – По возможности, обменяем на наших.
Мулла улыбнулся и воздел руки к небу:
– Иншалла!
Пока близнецы осматривали убитых, старший тавуллярий подошел к священникам, осведомившись насчет Чолича.
– Чолич? Серб? Нет, такого, вроде бы, не было.
То же вскоре подтвердили и близнецы.
– А раненые? – встрепенулся Лешка. – Где раненые?
– За воротами разбиты шатры – лазарет.
Шатры? За воротами?
Парни взметнулись в седла…
Лешка не очень то и понимал в этот момент – ну, казалось, что им до какого-то Чолича, пусть даже хорошего парня? Кто для них этот молодой серб? Случайный знакомый, не больше. И все же… И все же, очень хотелось, чтоб он был бы жив.
И еще… Поиски Чолича заставляли хоть немного отвлечься от того, что сейчас творилось в захваченном крестоносцами городе, точнее сказать – освобожденном…
Хлестнув коней, парни наметом вынеслись за ворота.
– Вон шатры, – махнул рукой Лука. – У рощицы.
Коней – в галоп! Рванул в лицо ветер…
– Чолич? – хмурый монах покачал головой. – Нет, среди раненых таких нет.
– Да не может быть! – возмутился Лешка. – Веселый такой серб, русый, лет, может, шестнадцати… Здравко Чолич. Неужели нет?
– Здравко… – монах задумчиво наклонил крупную голову. – Здравко… Слушайте, это, часом не Здравко-юнак?
– Он! – парни радостно переглянулись. – Он!!! Точно он!
– На ручье ищите… После перевязки он обычно туда ходит.
Парни рванулись из шатра… Правда, тут же обратно заглянул Леонтий:
– А где ручей?
Ручей оказался неширокий, но бурный, с каменистыми, кое-где поросшими чертополохом и репейником, берегами. Сидевший на берегу парень с перевязанной головой лениво бросал в воду камни.
– Здравко, – негромко позвал Алексей.
Юноша обернулся…
Точно, Чолич!
– Ого! Рад вас видеть, парни!
Все обнялись, посмеялись, уселись. Леонтий достал прихваченную баклажку с вином. Пошла беседа…
– Кончевич? – Лешка переспросил серба. – Жив, и даже вполне преуспел – лично схватил турецкую ведьму. Ту самую, которая когда-то покушалось на самого короля!
– А, – Чолич улыбнулся, – Опознали по родинке?
– По ней… Интересно, что теперь с этой ведьмой будет?
Здравко пожал плечами:
– Да ничего такого не будет – казнят, и все дела. Скорее всего – на кол посадят.
– На кол? – внутри у Алексея вдруг что-то оборвалось, и он сам еще не до конца понимал – почему. На кол… Мучительная лютая казнь, весьма продолжительная… Да, конечно, Фекла-Халия доставила ему – и не только ему – немало неприятностей. Но… при этом она ведь всего лишь исполняла свой долг… Как и сам Лешка… На кол…
– Интересно, где будут содержать столь важную пленницу?
– А черт ее… Кстати, вы говорили о какой-то грамоте? – вдруг вспомнил Чолич.
– Ах, да! – Алексей и в самом деле чуть про нее не забыл. – Кто-то из важных воевод должен бы дать ее мне… Нет, граф Ференц не подойдет. А вот Бранкович…
– Скучно здесь, – пожаловался юнак. – Наверное, сбегу на днях.
На кол!
«Черной крови супостатов напейтесь»!
– Слышь, Здравко, – Алексей почесал бородку. – А что было там, под Доместицами?
