оруженосцев-богачей, верно?
Не дожидаясь ответа, Алексей пришпорил коня. Халия побежала рядом, послушно держась за стремя.
Улицы, орущая пьяная толпа, наполовину звездное, съеденное облаками, небо.
Вот и ворота. Ярко горящий костер.
– Кто такие?
– Варна!
– Проезжайте… Что-то оруженосец твой бос, пан рыцарь?
– Ничего, добудет еще себе обувку – паренек шустрый…
За городом неожиданно оказалось куда светлее, нежели у ворот. К тому ж, разгоняя облака, подул ветер, и вот уже медно-золотая луна залила дорогу ярким полночным светом. Позади чадил факелами город, слева и справа тянулись поля, перелески, рощицы, а впереди… Впереди показался какой-то небольшой отряд! Может, человек десять. Появились внезапно – неожиданно вынырнули из буковой рощи. С факелами… Кресты на щитах.
Разъезд! Патрульный разъезд.
– Ежели что – беги, – усмехнулся Лешка.
А всаднике уже приблизились, опуская копья.
– Кто такие?
– Варна!
– Что? Повтори!
Один из воинов, бывший, по всей видимости, за главного, подогнал ближе коня, положив руку на эфес сабли.
– Варна!
– Господи… Алексей!
– Здравко! Ты как здесь?
Вот уж кого Лешка никак не ожидал встретить. Значит, сбежал таки парень из лазарета.
– Сбежал, как видишь. И нашел себе работенку. Точнее – мне ее нашли! – Молодой серб засмеялся и, махнув рукою своим – все, мол, в порядке, тихонько предложил. – Отъедем-ка. Что это за цыганенок с тобой?
– Так… попутчик.
– А ребята где? Впрочем, я не об этом… Варна – это слово на третью стражу, а сейчас – четвертая.
Лешка похолодел. Ну, надо же так вот опростоволоситься. На такой-то мелочи! Спросил бы у Бранковича, уж, казалось бы, чего легче?
– Я не знаю, куда ты едешь и по каким делам, – тихо продолжал Здравко. – Но мы бились с тобою плечом к плечу. По приказу, я бы должен тебя задержать, – юноша немного помолчал и вскинул голову. – Однако, я не рыцарь и не наемник, а юнак – и всегда поступаю, как велит совесть. Проезжай, друже Алексей, и да хранит тебя Господь! Тебя и твоего спутника.
– Прощай, Здравко, – Алексей улыбнулся, даже с некоторой грустью. – Желаю тебе дойти до самого моря.
– Дойдем! – засмеялся юнак. – Прощай, друг.
Не оглядываясь, юноша поскакал к своим… Нет, вот обернулся, помахал рукой.
Лешка тоже махнул:
– Прощай, Здравко…
Патрульный разъезд, хлестнув лошадей, умчался в сторону Златицы. Алексей поежился – целый день его бил озноб, наверное, сказывался тот чертов ручей – огляделся и негромок позвал:
– Халия… Фекла! Покажись, если еще не сбежала.
– Уже почти сбежала, – хмыкнув, выступила из-за дерева девушка. – Чего тебе?
– Ну, вот, – Леша спешился. – И даже не поцелует!
– Обойдешься. Ты – враг.
– Ты – тоже, – тут же парировал Алексей.
– Хотя, ты меня вывел… пока не пойму, для какой такой надобности.
При этих словах старший тавуллярий запрокинул голову и громко захохотал. Турчанка поморщилась:
– Ну, вот, ржет теперь, словно валашская лошадь.
– Не напрягай мозги, дева, – посмеявшись, коротко бросил Лешка. – Ни за каким чертом ты мне не сдалась, просто… Просто мне почему-то было бы неприятно видеть тебя на колу… чего ты, несомненно, заслуживаешь. Ну? Что стоишь? Иди, куда хочешь. Больше я тебе не помощник. Впрочем, одна просьба, если позволишь?
– Говори.
– Сделай так, чтобы мы больше никогда не встретились, – твердо заявил молодой человек. – И обещай не делать зла христианам на этой земле. Вот моя просьба, засим – прощай!
Дав коню шпоры, Алексей помчался к лощине, не оборачиваясь и уже больше не думая о Халие.
А та все еще стояла – смешная, босоногая, в явно великоватой ей кольчуге – смотрела вослед скачущему в мертвенном свете луны всаднику. А потом прошептала:
– Клянусь.
И, подумав, добавила:
– Пожалуй, мне теперь нечего делать на этой земле… Остается только…
Глава 12
Зима – весна 1443 г. Черное море – степь. Черная вдова
Свирепой львицы рык и яростная злость,
Химера страшная, «дышащая огнем»…
… море.
Море ревело штормом, и буро-зеленые волны грозно дыбили спины, словно скорлупку. швыряя крутобокий корабль Файзиля-аги. Он назывался «Хассия», большое и вместительное судно, Хассия – так звали любимую жену в гареме старого работорговца Файзиля.
Несладко приходилось команде на палубе, но еще хуже было запертым в трюме рабам – невольникам, недавно приобретенным купцом на рынке славного города Эдирне. О, старик Файзиль знал толк в рабах! Но этого было, конечно, мало – знать толк в рабах – самое главное для прибыльной негоции – это продать невольника там, где его точно купят. Файзиль-ага в этом разбирался. А потому торговал в Эдирне только проверенным товаром, за который нес полную ответственность, поскольку сам же в Эдирне и жил, а покупателями были такие люди, с которыми не пошутишь.
Однако, имелся у работорговца и иного рода товар – так сказать, «левый». Тот, что поставляли ночные разбойники… Красивые девушки, юноши – естественно, не из богатых и влиятельных семей, а чаще, и вообще, приезжие. Такой товар Файзиль предпочитал в родном городе не сбывать – накапливал, прятал в подвале, а уж потом увозил в Бургас, где, в ожидании недалекого плаванья, покачивался у причала корабль, укомплектованный немногословной и решительною командой. Да, путь кораблика был недалек: поначалу, в Крым, а теперь – все чаще – в дельту Днепра или Южного Буга, где уже наладились взаимовыгодные связи с влиятельными родами татар.
Конечно, казалось бы, у них самих рабов – что грязи, да так и было, но, с другой стороны, имелись и некоторые ограничения. Ну, как доверишь недавно приведенному литовскому, польскому или русскому рабу скот? Невольник ведь только о том и думает, как бы бежать! И многие ведь бежали, а иных выкупали – никакого порядка. Иное дело, рабы издалека… Этим-то как бежать? Куда?
Файзиль-ага это рассчитал первым и использовал к вящей своей выгоде. Не так уж и велик был доход, но зато стабилен, да и новые связи прочнели. Старого работорговца татары уважали, и к его визиту обычно предлагали что-нибудь на обмен, скажем – крепкого молодого юношу – на красивую полонянку – урусутку или польку. Всем выгодно, в том числе и татарам – не надо гнать товар на полуостров – в Мангуп и Кафу. Всех ли еще пригонишь? Все ли дойдут?
Выгодно…
