опасаясь попасть в своих. Тем более – там и скалы, а значит – защита.
– Верно сказано. – Один из воинов потянулся к копью.
– Двое пусть останутся здесь, – деловито распорядился Лешка. – Остальные же… Главное – всем сразу… быстро… И… раз-два… Поднялись! Вперед, парни, урр-а-а-а-а!!!
Размахивая мечами и копьями, засадный отряд лихо выскочил из-за камней и, что есть силы, бросился вниз, к тропе.
Враги, не ожидавшие подобной наглости, на секунду замешкались – и этой секунды нахалам вполне хватило. Чтобы, насадив на копья троих, занять стратегически выгодное положение на углу.
– А ну! – взмахнув мечом, Лешка оскалил зубы. – Вот теперь потягаемся.
Сердце его пело – удалось, удалось! Теперь не перестреляют, теперь – считай, что один на один, ведь сдавленная скалами тропинка была настолько узкой, что на ней просто не могли поместиться двое.
– Ва Алла-а-а!!! – заорал какой-то нетерпеливый турок и, крутя саблей, рванулся в атаку…
Лешка встретил его коротким выпадом – вражина едва отскочил. Отскочил – все же был опытным воином – рубанул саблей, тоже коротко, без замаха, да и попробуй тут, замахнись. Смотря как бы сквозь врага, Лешка подставил клинок…
Скрежет. Искры… И яростный взгляд, который, казалось, мог прожечь камни!
– Алла-а-аии!
Удар! Отбив! Скрежет… Не надо бы допускать, чтоб он смог вращать саблей… Коварное оружие, уж куда коварней, чем меч… И не надо замахиваться – все равно это здесь не катит…
И снова – атака! А не слишком ли обнаглел этот усатый черт? Я тебе покажу – ал-ла!
Лешка дернулся в сторону и, не рассчитав, сильно ударился плечом о скалу… Тут же воспользовавшийся этой оплошностью противник едва не распорол руку. Гад…
Юноша вдруг резко присел, пропуская над собой блестящий клинок… Посыпалась каменная крошка… А Лешка рванулся вперед, словно стрела… В прыжке вытянул руку…
– У-у-у-!!!
Достал! Достал-таки гада!
Ну, кто следующий?! Ты, толстяк? Смотрю, не очень-то хочешь…
А позади вдруг грянул мощный хор, тысячекратно отразившись в теснинах.
– С нами Георгий Победоносец! Святой Лука! Святитель Николай!
И враги – стоявшие впереди враги – вдруг попятились… Вот уже побежали…
– Наши! – позади радостно закричал Владос. – Эпир! Святой Лука!
– Эгей! – вынесся к тропе всадник на черном коне, в руках его трепетало багряное знамя с вышитым изображением Богородицы, позади виднелся целый отряд. – Сдавайтесь!
– Мы не можем вам сдаться, – засмеялся Владос. – Ведь мы не турки. А турки, похоже, бегут. Не дайте им уйти, парни! Слава Святому Луке!
– Слава! – важно кивнул знаменосец. – Мы догоним их, и…
Он вдруг осекся, пристально вглядываясь в рыжего грека. Потом соскочил с коня, сбросил на камни шлем – совсем еще молодой темнорусый парень, юноша:
– Владос! Господи, неужто ты?!
– Георгий!!! – Владос распахнул объятия. – Ты как здесь?
– Я – с отрядом. Для того и послан.
– Между прочим, – подходя ближе, важно заявил Лешка, – Господь Бог, насколько я знаю, запрещает проливать кровь.
– А я и не проливаю. У меня – шестопер, штука удобная… Бог мой!
Серые глаза Георгия широко распахнулись:
– Алексий! Тебя ли вижу?!
– Ну, хватит вам обниматься, – перебил кто-то. – Пора в погоню – уйдут!
– И верно, – счастливо улыбнулся Георгий. – Не время сейчас для радости. После! Вот победим!
Он вскочил в седло. Взметнулось багряное знамя. И вышитая золотом Богородица строго оглядела воинство.
– Вперед, друзья! Постоим за правое дело!
И эпирские всадники с криками понеслись по тропе. Вниз, в долину…
– Пойдем, пожалуй, и мы, – оглядываясь, улыбнулся Владос. – Вряд ли, думаю, успеем, но все же… Хоть издали посмотреть.
– Пойдем, – поднимая шлем – Георгий так его и оставил, дурья башка! – согласно кивнул Лешка.
Вместе с оставшимися в живых лучниками они пошли по тропе вниз, в долину. Ущелье постепенно расширялось, становилось светлее, просторнее. Вот уже заголубело небо, повеяло теплом и запахом трав. Вот потянулись кустарники и небольшие кривобокие деревца. Меж деревцами, преследуемые Христовым воинством, с воплями бегали турки, средь которых Лешка вдруг углядел грузную, прячущуюся в камнях фигуру.
Андроник Калла!
Вернее – Константин Харгол, турецкий шпион и убийца.
А ведь так, в расщелине, и отсидится, уйдет!
Собака!
Ну, что же они, не видят, что ли?
Ага, нет… Вот рванулся к расщелине молодой воин в сверкающих латах. Судя по сложению – совсем еще молодой, юный. Золотом вырвались из-под шлема золотистые пряди…
Лазутчик юркнул в расщелину. За ним – златовласый юнец. А уж потом – и Лешка.
– Эй, ты куда? – догнав, осведомился Владос.
Юноша вытащил меч:
– Да есть тут одно небольшое дельце.
Вот и кусты. Камень. Фиолетовый мох. А где же, черт побери, расщелина? А не видно! Может быть – здесь… здесь… здесь?!
Лешка принялся яростно рубить кусты. Ну, куда-то ведь те двое делись?
Ага, вот…
Юноша с трудом протиснулся в узкий лаз – и как только туда проник грузный шпион? И, кстати, где он?
А – вот он! Склонился над тем юнцом. Кажется, хочет добить…
– А ну, стой!
Лазутчик дернулся – злобно ощеренный рот, выпученные глазки – и куда только делась вся вальяжность чиновника?
А юнец… юнец лежал на земле, и слетевший с головы шлем его валялся рядом… Красивый парень… Парень? Господи…
– Ксанфия!!!
– Ого! – шпион осклабился. – Ты знаешь мою приемную дочь? Тогда помоги нам с ней скрыться!
– Нет! – Ксанфия дернулась. – Нет! Убей его… убей…
– Отойди от девушки! – яростно закричал Лешка.
Зря закричал! Хитрый лазутчик в миг понял – в чем дело. Наклонившись к девчонке, приставил к ее горлу кинжал…
– Мы сейчас с ней спокойно уйдем, любезный. Вернее, уедем на какой-нибудь лошади… Ты ж нам ее и приведешь… Если не хочешь увидеть, как черная кровь зальет эту нежную шейку… И чего ты сюда приперлась, Ксанфия? Сидела б себе в монастыре – красота. И как трудно, как накладно было тебя туда пристроить. Не ценишь ты заботу, не ценишь…
Нагнувшись, шпион резко рванул девушку, поднимая с земли. И с угрозой посмотрел на застывшего Лешку:
– Ты еще здесь, парень? А ну, живо приведи лошадь. Вон ту!
Он кивнул вперед, где у расширяющегося выхода к лугу уныло жевал траву брошенный кем-то конь. Предупредил:
– Брось меч, парень!
