— Я хорошо к нему относилась. К вам я тоже хорошо отношусь. — Она сделала слабое движение. — Вам тяжело меня держать.
— Нет.
— Я любила Анна… Но не слишком, — прошептала она. — Что я говорю…
— То и говорите, — тоже едва слышно прошептал Анжель.
— Не совсем… Так вы будете пить?
— Сейчас…
— Держите меня… — сказала она на одном дыхании.
Это были ее последние слова.
Голова ее упала Анжелю на грудь. Сверху он видел тяжелые пряди ее тонких темных волос и проступающую между ними светлую кожу. Он поставил на ночной столик пузырек, который все еще держал в правой руке, и взял молодую женщину за подбородок. Он приподнял ей голову и потом отдернул руку. Голова медленно опустилась ей на грудь.
Он с усилием отодвинул ее от себя и положил на постель. Бирюза лежала с закрытыми глазами.
Анжель посмотрел в окно. Прямо перед ним за стеклом бесшумно колыхалась тяжелая ветка гепатроля с оранжевыми цветами, отбрасывая пятнистую тень на пол залитой солнцем комнаты.
Взяв коричневый пузырек, Анжель продолжал стоять у кровати. С отвращением смотрел он на тело Бирюзы и чувствовал еще правой рукой усилие, которое ему понадобилось, чтобы приподнять ее с постели. Такое же усилие понадобилось ему, чтобы столкнуть Анна в бездну.
Он не слышал, как в комнату вошел аббат Иоанчик. Почувствовав его руку на плече, Анжель послушно пошел за ним в коридор.
X
Они спустились вниз по обломку лестницы. Анжель все еще сжимал в руке коричневый пузырек, а Иоанчик молча шел впереди. Запах красных цветов заполнял собой все пространство между двумя половинами гостиницы. Последняя ступенька обрывалась прямо над рельсами, и оба они, спотыкаясь, зашагали по острым камням. Анжель старался идти по шпалам — их поверхность была ровнее и удобнее для ходьбы. Иоанчик же спрыгнул с дороги на песчаную дюну. Анжель последовал его примеру. Теперь он видел мир не только глазами, но и всем своим сознанием, скоро он должен был очнуться ото сна; он чувствовал, как в нем сгущается сковывающее его оцепенение, чтобы вылиться наконец наружу, но для этого надо было, чтобы кто-нибудь вскрыл этот гнойник. Иоанчик пришел именно с этой целью. Вот тогда он, Анжель, и выпьет содержимое коричневого пузырька.
— Что вы намеревались предпринять? — спросил Иоанчик.
— Вы должны объяснить мне… — сказал Анжель.
— Это уж соображайте сами, — отозвался Иоанчик. — В крайнем случае я могу вам сказать, правы вы или нет, но разбираться во всем вы будете сами.
— Как я могу разобраться в чем бы то ни было, если я как во сне? — сказал Анжель. — А сейчас я сплю. Как Бирюза.
— Стоит кому-нибудь умереть, как вы тут же начинаете рассуждать, — заметил Иоанчик.
— Когда имеешь к этой смерти прямое отношение, это только естественно.
— Так вы думаете, что имеете ко всему этому отношение?
— Разумеется, — сказал Анжель.
— Значит, вы можете убить, но не можете очнуться ото сна…
— Это разные вещи. Я убил их во сне.
— Да нет же, — сказал Иоанчик. — Вы все неправильно говорите. Они погибли, чтобы вы очнулись.
— Знаю, — кивнул Анжель. — Я все понял. Я должен выпить то, что осталось. Но теперь по крайней мере я совершенно спокоен.
Иоанчик остановился, повернулся к Анжелю и посмотрел ему прямо между глаз:
— Что вы сказали?
— Что я выпью остаток, — сказал Анжель. — Я любил Анна и Бирюзу, а их больше нет.
Иоанчик посмотрел на свой правый кулак. Он раза два-три сжал и разжал его, затем, засучив рукав, крикнул:
— Атас!..
Анжель почувствовал, как что-то огромное и черное обрушилось ему прямо на нос. Он пошатнулся и, падая, сел на песок. В голове его стоял серебряный звон, а из носа шла кровь.
— Черт!.. — сказал он гундося.
— Ну что, лучше? — спросил Иоанчик. — Позвольте… — Он вынул свои четки. — Сколько у вас звезд из глаз посыпалось?
— Триста десять, — сказал Анжель.
— Ну, скажем… четыре, — уточнил Иоанчик.
С одному ему свойственной в подобных случаях виртуозностью он четыре раза перебрал четки, бормоча себе под нос молитвы.
— Где моя бутылочка? — вдруг спросил Анжель.
Коричневый пузырек упал наземь. Его содержимое вылилось на песок, и под горлышком разрасталось мокрое пятно. Песок в этом месте почернел, и от пятна пошел мерзкий дымок.
Анжель вытянул голову над расставленными коленками, и капельки крови испещрили темными точками желтый песок.
— Прекратите! — сказал Иоанчик. — Вы что, хотите еще получить?
— Какая разница? — спросил Анжель. — Мало ли от чего можно умереть…
— Да, — согласился Иоанчик. — И по носу можно дать посильнее.
— Не все же время вы будете здесь ошиваться, — возразил Анжель.
— Безусловно. В этом нет никакой необходимости.
— Бирюза…
— Ну и глупо же вы выглядите, — сказал Иоанчик. — Сидите с разбитым носом и изрекаете женские имена. Нет больше Бирюзы. Кончено дело! Думаете, я пузырек ей просто так подсунул?
— Не знаю, — сказал Анжель. — Так, значит, я здесь ни при чем? И на этот раз тоже?
— Что? Обидно?
Анжель пытался сосредоточиться. Нельзя сказать, чтобы мысли слишком быстро мелькали у него в голове: просто они вибрировали и шли так тесно прижавшись друг к дружке, что он не мог их вполне осознать.
— Что же вы сразу-то не выпили?
— Я все равно это сделаю… — сказал Анжель.
— Пожалуйста! Вот вам еще пузырек. — Аббат Иоанчик порылся в кармане и извлек оттуда коричневый пузырек, как две капли воды похожий на предыдущий.
Анжель протянул руку и взял его. Вынув пробочку, он вылил несколько капель на песок. Образовалось крошечное пятно, от которого в застывшем воздухе ленивыми кольцами стал расходиться желтый дымок.
Анжель выпустил пробку из рук и крепко сжал пузырек в кулаке. Рукавом он вытер нос и с отвращением посмотрел на грязный след на руке. Кровь больше не шла.
— Высморкайтесь, — сказал Иоанчик.
— У меня нет носового платка.
— Наверное, вы все-таки правы, — сказал Иоанчик. — Вы действительно мало на что способны и ничего вокруг себя не видите.
— Я вижу песок, — начал перечислять Анжель, — железную дорогу… щебенку… разломанную пополам гостиницу… напрасно затраченные усилия людей…
