По-видимому, у Байрона кусок застрял в горле, и он поперхнулся. Сцена закончилась тем, что незадачливый кусок мяса ему пришлось выплюнуть в коробку, из которой он ел.
— Боже мой.
Он швырнул коробку в угол и извлек из кармана сомнительной свежести носовой платок, которым отер лоб.
— Вы ведь не собираетесь изменить показания…
— Нет, но я…
Уайт покачал головой, Эйнджел увидела, как изменилось его лицо, приняв жесткое выражение.
— Но вы ведь будете свидетельствовать против тех парней…
— Буду, но…
Уайт откинулся назад, и она услышала, как под тяжестью его тела заскрипел стул.
— Фу, ну и напугали вы меня, леди.
Эйнджел набросила на себя зеленое платье и уселась на кофейный столик, сбросив с него пустые банки из-под пива.
— Что, черт возьми, происходит?
— Мисс Лопес, нам нужны эти парни, все трое. Чтобы выдвинуть обвинения нам нужны ваши показания. Без этого…
Уайт обхватил ладонями лоб и покачал головой.
— Черт с этим, что там у вас есть по убийству?
Уайт подался вперед:
— Что вы спросили, мисс Лопес?
— Откуда вам знать, что это они совершили убийство?
Некоторое время Уайт хранил молчание. Наконец он произнес:
— Его убили они.
— Откуда вы знаете?
Полицейский потер лоб.
— А знаю я это вот откуда: полмиллиона моро, проживающих в этом городе, верят в это.
— Во что?
Было видно, что Уайт не на шутку разозлился.
— Обвинив их в нападении, мы добьемся смертной казни. А в том, что они виноваты, сомневаться не приходится.
— В убийстве?
— У нас достаточно данных, чтобы дело рассматривалось в большом суде.
Впервые Эйнджел осознала, как мало нужно знать копам, чтобы дать делу ход.
— Негодяи, совершившие преступление, возможно, все еще разгуливают на свободе, а вы…
— Ублюдки, виновные в этом, находятся в наших руках. — Уайт смерил ее долгим взглядом. — А если вы хотите посмотреть, как те подонки, что собирались «избить, изнасиловать и засунуть вас в задницу», понесут наказание, не предпринимайте ничего, что может испортить наше дело.
— Какое дело? — спросила Эйнджел и прервала связь.
— Здорово! — прокричала она в потолок.
Уайт не только не развеял ее страхи и никак не успокоил ее, но еще и сказал, что все это не имеет значения. ПДСФ [1]сделал свое дело, получил нужных людей. Давайте разопьем бутылочку и закусим ее протухшим сыром. Если с этим убийством разобраться мы не можем, то упрятать на год-два кого нужно за решетку и сказать чушь крольчихе-моро — вполне.
Эйнджел подошла к стене, выходившей окнами на залив и посмотрела на северо-восток, где раскинулась нижняя часть города.
— Система прогнила! — Она с силой опустила кулак на оконный переплет. — Но с ней все в порядке, когда она работает против нас. Так всегда было и есть!
Отвернувшись от окна. Эйнджел сползла на пол и долго сидела там, размышляя о том, что с таким же успехом могла бы остаться в Кливленде.
Как она уснула, Эйнджел не помнила. Она пришла в себя только тогда, когда ее внимание привлекло жужжание видеокома. Кто-то хотел переговорить с ней.
— Какого черта? — проворчала она, раздумывая, не включить ли автоответчик.
Но в конце концов решила ответить сама.
— Слушаю!
Услышав ее, видеоком включил связь.
— Здравствуйте, кто-нибудь ответит на мой звонок? — поинтересовался голос, показавшийся ей знакомым.
«Интересно, где я могла слышать его раньше», — подумала Эйнджел.
— Иду, — ответила она, поднимаясь с пола.
Пока она спала, наступил день, и туман полностью рассеялся.
Одна нога у нее затекла, и Эйнджел, ковыляя, направилась к видеокому. Впервые за два дня, — а, может быть, прошел всего один, а не два, — она поняла, какое жалкое зрелище представляла. Она даже не почистила мех с тех пор, как…
Что это был за парень, черт бы его побрал?
Огромная пятнистая кошка, бразильский ягуар. Пока Эйнджел приближалась к видеокому, золотистые глаза с крошечными зрачками, не отрываясь, следили за ней. Большой кот сидел со скорбным выражением лица. Он старался не показывать зубы и не морщить рта. И только когда она заметила воротник священника, ей стало ясно, кто это был.
— Отец Коллор?
Догадаться об этом было нетрудно. В настоящий момент в Соединенных Штатах было всего три католических священника из числа не людей, возведенных в сан: Альварес де Коллор был единственным среди них представителем семейства кошачьих. Эйнджел чувствовала себя глупо оттого, что так долго соображала. Не далее чем сегодня, она видела его в утренней программе новостей.
— Эйнджелика Лопес?
Вот здорово! Это о Байроне, должно быть…
— Вы мисс Лопес?
— Да, да.
Эйнджел положила голову на видеоком. Пусть отец любуется ее зеленым платьем. Ей сейчас на все наплевать.
— Что?
— Мисс Лопес, простите меня за то, что вторгаюсь в ваше горе…
— Ближе к делу, святой отец.
Воцарилась длинная пауза.
— Мне требуется ваше разрешение на проведение похорон мистера Дорсета.
В комнате снова повисла тишина. Эйнджел оторвалась от крышки видеокома и взглянула на ягуара в одежде священника.
— Какого хрена?
Коллор с видимым усилием сделал вид, что не заметил непристойности.
— В глазах людей, которые сделали это, мы должны продемонстрировать единство и солидарность…
— Какого хрена?
— Будучи его невестой, вы являетесь единственной наследницей и в некотором смысле родственницей.
— Это что, не слишком удачная шутка?
— Прошу вас, давайте обсудим это спокойно…
Когда до Эйнджел стал доходить смысл слов, сказанных священником, у нее голова пошла кругом.
— Вы сделали заявление для прессы.
