хозяином.
– Ну не вечно же я буду слугой. Мальчишка повернул голову, его глаза блеснули:
– Слушай, а давай убежим. Вместе. Поступим в воины, а? Грон рассмеялся:
– Ну нет, ты пока еще не закончил с моим обучением. Гагригд вспыхнул, но потом не выдержал и рассмеялся сам:
– Слушай, а научи меня делать эти… кроки.
Грон на мгновение задумался, потом кивнул:
– Ладно, но это не просто. Рисовать – это не самое главное. Главное – замечать и запоминать ориентиры. И постарайся выпросить у своего приказчика еще бумаги.
– Не беспокойся, – Гагригд усмехнулся, – он раздувается от гордости, оказывая услугу старшему каравана. Завтра я принесу целую тубу отличной тростниковой бумаги.
Весь следующий день они ехали бок о бок. На каждом привале они садились спина к спине и рисовали маршрут. Тот, кто что-то упускал, вечером должен был отскабливать листы. Когда они остановились на ночевку и в очередной раз сравнили нарисованное, Гагригд взорвался:
– Ты нарочно придираешься! Через час после полуденного привала была приметная роща, а ты не нарисовал ее, а сейчас говоришь, что она не нужна! И вообще это глупость, кому они нужны, если каждый купец может нанять караванщика…
Грон с усмешкой слушал его тираду. Когда Гагригд выдохся, он кивнул:
– Ну что ж, ты так громко орал, что я подумал: наверно, ты прав. – И, пока Гагригд смотрел на него, вытаращив глаза, заговорщически наклонился к нему и спросил: – Может, ты ко мне тоже придираешься, когда говоришь, что у меня выходят каракули вместо букв. – Гагригд икнул от удивления, вызванного таким поворотом разговора, а Грон задумчиво покачал головой и добавил: – Что ж, спасибо, теперь я понял, как надо вести себя, чтобы считаться хорошим учеником.
Гагригд побагровел, в горле у него что-то булькнуло, и в следующее мгновение он расхохотался. Когда они отсмеялись, мальчик взял изрисованные за день листы, скребок и принялся за дело.
Всю следующую неделю они параллельно с занятиями по письму и счету увлеченно рисовали кроки. В этом новом для него деле Гагригд делал немалые успехи, и к концу недели их дневной маршрут практически совпал. А через два дня они оказались у стен Саора.
Вечером, когда Грон приволок в зал кабака, в котором они остановились, очередной бурдюк с хозяйским вином и, наверное, в сотый раз за вечер произнес: «О да, хозяин, их было не меньше чаши, я так испугался, что промочил левую штанину», – входная дверь громко хлопнула, и на пороге кабака возник Гагригд. Он был бледен, едва держался на ногах, а его щеку пересекала кровавая ссадина. Грон быстро огляделся. Посетители сидели, сонно слушая очередной пересказ подвигов Югора. Хозяин, увидевший.
что вошедший – молодой сосунок, равнодушно отвернулся и продолжал протирать глиняные кружки грязной тряпкой. Грон проскользнул в кухню и выскочил через заднюю дверь. Притаившись в переулке, он стал ждать, пока Гагригд не покинет кабак. Тот вышел, открыв дверь собственным лбом. Дождавшись, пока захлопнется дверь и смолкнет бурный хохот посетителей, Грон метнулся к двери и схватил Гагригда за шиворот. Шепнув ему: «Молчи», – он развернул парня в сторону конюшни и приглушенно произнес:
– Жди меня там, я сейчас.
Потом он вернулся в кухню и шустро проскочил в зал.
– Эй, ты! – пьяно заорал Югор. – Тут сейчас заходил твой приятель. Он был не очень вежлив, и его пришлось поучить хорошим манерам. – И Югор пьяно захохотал.
– О ком ты говоришь, хозяин? – деланно удивился Грон.
– Этот сопляк, ученик приказчика.
– И где же он? – Грон обвел зал удивленными глазами.
– Наверно, вылизывает себе синяк на заднице, после того как вышибала его славно приложил.
Грон подошел к двери и распахнул ее, несколько раз крикнул в темноту, потом выразительно пожал плечами и вернулся к столу. Усевшись за стол, он подтянул к себе огромную лепешку и здоровенный шмат мяса и принялся громко и нахально чавкать. Никакому хозяину не понравится, когда слуга сидит без дела. Еще менее приятно, когда слуга жрет, как слон, в компании хозяина. Это уже опасно для репутации. Югор несколько мгновений рассматривал его с пьяным недовольством, а потом взревел:
– Ты, бездельник! – Он попытался отвесить затрещину, но промахнулся, едва не рухнув на стол лицом. – Марш в конюшню, лошадей кто будет…
Но Грон, ухватив отобранные куски, уже несся под улюлюканье посетителей к двери. Выскочив наружу, он внимательно огляделся и побежал к конюшне. Гагригд сидел на охапке соломы, опустив голову. Грон запер ворота и подошел к нему:
– Ты сегодня ел?
– А? – Гагригд поднял голову. – Грон? Знаешь, я убил его.
– Знаю, – кивнул Грон. – Так ты ел?
– Что? – удивился Гагригд. – Но откуда…
– Потом, – сурово кивнул Грон. – Ешь.
Мальчишка несколько мгновений ошарашено смотрел на протянутые Гроном мясо и лепешки и наконец взял. Насытившись, он немного успокоился.
– Грон, этот жирный… – он захлебнулся своим возмущением, – он спал с моей матерью!
– Знаю, – кивнул Грон и в ответ на недоумевающий взгляд Гагригда пояснил: – Я не верю в благородное сердце купцов, по доброте души дающих приют красивой вдове с четырьмя детьми.
Гагригд густо покраснел и кивнул:
– Ничего, я прикончил этого жирного борова.
– И что теперь? – сурово спросил Грон.
– То есть? – не понял мальчишка.
– Если ты полагаешь, что твоя мать от великой любви оказалась в постели этого, – он скривил рот в усмешке, – как ты его назвал, «жирного борова», значит, минимум, чего ты достиг, – это ее душевные муки.
– Да как ты… – вновь вспыхнул Гагригд. Но Грон сурово оборвал его взмахом руки:
– Если же нет, то твоя мать сейчас осталась с тремя маленькими детьми без средств к существованию, без покровителя, без старшего сына, в страхе за его судьбу и ожидая мести со стороны родственников убитого.
Гагригд несколько мгновений переваривал услышанное, потом вздрогнул и, побледнев, прошептал:
– Что я наделал?!
Несколько мгновений он сидел неподвижно, потом вскочил на ноги.
– Куда собрался? – спокойно поинтересовался Грон.
– Я должен… – Мальчишка растерянно смотрел на Грона.
– Сядь, – тихо сказал тот. – Подумаем. Они помолчали некоторое время.
– Ну, что надумал?
Гагригд посмотрел на него измученным взглядом:
– Я не знаю. Грон кивнул:
– Ну что ж, давай думать вместе. – Он сделал паузу. – Первый путь – сдаться страже. К чему это нас приведет?
Мальчишка минуту подумал:
– Меня казнят.
– Как ты думаешь, что будет с твоей семьей? Гагригд опустил голову.
– С этим ясно. Итак, путь второй – бежать из города.
– Это невозможно, ворота на ночь запираются, да и куда я пойду?
– Ха, – удивленно вскинул руки Грон, – ты не сможешь спуститься по веревке с этой старой, выщербленной, потрескавшейся стены?
Гагригд несколько мгновений подумал, потом молча кивнул. Грон поднялся, подошел к своей лошади и протянул ему тубу с кроками.
– Зачем это?
– Полагаю, вряд ли тебе удастся самостоятельно одолеть дорогу до порта Сомроя. А что делать там –
