– Волею богов, а может, их милостью. Один из гостей повернулся к приору:
– Он великолепен, какая интересная речь, а эта манера держаться… Где ты нашел такое чудо?
Приор усмехнулся:
– На улице.
– Недаром говорят, Ксанив, что у тебя нюх на таланты. Они еще с полчаса мучали Грона вопросами, а потом он вернулся к своим обязанностям. На следующий день его вызвал ключник и, раздраженно поджав губы, сообщил, что по распоряжению приора после полудня он переходит в его полное распоряжение. Впрочем, как впоследствии выяснилось, вторая половина дня оказалась во многом более тяжкой, чем первая, но Грон был в восторге от этой тяжести.
Так пронеслась зима и весна. Ключник постепенно смирился с тем, что один из слуг работает под его началом всего лишь половину дня. К тому же Грон оказался одним из немногих, после кого придирчивый глаз старика не мог заметить никаких недостатков. Так что он довольно скоро сменил гнев на милость.
Как-то вечером к нему в ригу завалились Комар и Улмир.
– Привет, Великий.
Грон просто помахал рукой, не отрываясь от пергаментного свитка. Ребята расхохотались:
– Э, да ты совсем зарылся в эти книжонки. Грон повернулся к ним:
– О, груди Магр, я вас сразу не признал.
– Ну еще бы, ты стал настоящей знаменитостью, как-то даже боязно к тебе подходить.
– То есть? – не понял Грон. Комар улыбнулся:
– Ты теперь пугало для нерадивых. Каждый второй обучитель в нашем гимнасиуме только и говорит, что есть некоторые, – он выразительно посмотрел на Грона, – кто, занимаясь лишь полдня и после тяжкой работы, достиг гораздо больших успехов за полгода, чем многие за все время обучения.
Грон расхохотался. А Улмир предложил:
– Ну что, повторим тот, первый вечерок? У меня сегодня завелись деньжата.
Грон задумался:
– Слугам не дозволяется выходить в город без разрешения ключника.
– А студентам без дозволения приора, – подхватил Комар. – Но разве это может остановить, когда есть денежки и намечается хороший вечерок.
Грон снова рассмеялся и, аккуратно смотав свиток, засунул его поглубже под сено.
– Ты прав, пошли.
Они успели отойти всего на полсотни шагов, когда из темноты выросло несколько фигур. Они притормозили. Одна из фигур вышла на освещенную луной площадку и остановилась, угрожающе смотря на Грона:
– Эй, черноногий, а не слишком ли ты загостился в нашем гимнасиуме?
Грон выжидательно смотрел на обступившие их фигуры, а тело уже отреагировало. Он развернулся вполоборота к ближайшему нападающему и слегка расфокусировал глаза, чтобы контролировать как можно больше противников. Комар чуть наклонился и зашептал:
– Это Ульсиной, его больше всех попрекали тобой. Он сын стратигария, начальника Тысячи базиллиуса, той, что охотится за разбойниками.
– А вы, значит, прихлебаи у этого черноногого, – Ульсиной презрительно сморщился. – Не ожидал. – Он презрительно сплюнул. – Ладно Комар, что еще можно ожидать от купеческого отродья, но Улмир… сын Всадника… Впрочем, как знать, может, твоя мамашка прижила тебя с каким-нибудь купчишкой или того хуже…
Улмир рванулся вперед, и Грон не успел его удержать. Ульсиной встретил Улмира ударом палки, которую держал за спиной. Юноша вскрикнул и упал на каменные плиты. Комар зарычал и шагнул вперед, но на этот раз Грон вмешался:
– Постой, это мое дело.
– Но он…
Грон выразительно посмотрел на Комара, тот обмяк.
– Помоги Улмиру, – приказал Грон и повернулся к Ульсиною.
Что ж, этот парень сейчас поймет, что в подобные игры может играть и противоположная сторона.
– Я слышал, ты слишком туп, чтобы запомнить правила приличия?
Ульсиной ощерился:
– Уж тебя-то я могу им поучить. Грон покачал головой:
– Вряд ли. – Он еще раз проверил положения противников, потом опять уставился на Ульсиноя. Тот молчал, примериваясь к черноногому.
– Если ты похож на своего отца, то я сомневаюсь, что у тебя хватит ума даже на то, чтобы попасть своей струйкой в дырку туалета, – сожалеюще вздохнул Грон. – Это ж надо, такой большой вельможа, а Пакраст, которого прикончил простой караванщик, надул его, как торговец крестьянина.
Ульсиной зарычал и бросился вперед. Грон слегка отклонился, уходя от удара палкой, потом поймал его руку, вырвал палку и вломил Ульсиною по лбу. Тот хекнул, на его лице нарисовалось изумленное выражение, и Ульсиной грохнулся на плиты. Грон резко развернулся, изобразив на лице самое свирепое выражение и приняв наиболее угрожающую из известных ему поз.
– Ну, кто еще хочет?
Соратники Ульсиноя, смущенные столь быстрым выведением из строя их предводителя, переминались с ноги на ногу. Грон шагнул вперед и грозно прорычал:
– А ну бросить палки.
Парни переглянулись и нехотя выпустили из рук палки, спрятанные за спиной. Грон мотнул головой в сторону валявшегося Ульсиноя и рявкнул:
– Убрать.
Те еще попереминались, потом трое самых смелых нерешительно подошли к телу, ухватили его за руки и за ноги, и через несколько минут вся компания исчезла в темноте. Грон отшвырнул палку и повернулся к Комару.
– Сходили на вечеринку. – Он шагнул к Улмиру. – Пошли пока отнесем его ко мне, а там посмотрим.
Через неделю студенты разъехались на каникулы. Работы стало мало, и Грон с жаром принялся за учебу. Он ясно осознавал, что не сможет постичь ничего нового в области точных наук, биологии и всего того, с чем он по роду своей работы сталкивался в прошлой жизни, но география, литература, философия… Этот мир оказался вовсе не так плох, как ему представлялось вначале.
Наконец прошло и лето. Осенью, когда начались занятия, Грона вызвал приор. Грон вошел в его комнату и сразу почувствовал, что что-то случилось. Приор был не один. Рядом с ним, по-хозяйски развалившись, сидел крупный краснорожий мужчина, чем-то явно напоминающий Ульсиноя. Сам Ульсиной тоже был здесь.
– Этот? – презрительно спросил мужчина.
Ульсиной угрюмо кивнул. Мужчина повернулся к приору:
– Если вы, достойнейший, не можете приструнить своих рабов, то я это сделаю за вас – Он повернулся и кивнул кому-то в комнате. С обеих сторон двери появились трое таких же краснорожих. Одетые в грубые солдатские хитоны, они были вооружены палками.
Грон сделал шаг назад и поднял руку:
– Во-первых, я не раб, во-вторых, я уже не слуга. – Он коротко поклонился приору. – Сегодня утром я получил указание вашего Исидория покинуть гимнасиум, а в ответ на просьбу заплатить он послал меня к вам или к Отцу-луне. – Грон возмущенно фыркнул: – Так-то вы обходитесь с теми, кто прилежно служил вам почти целый год.
Это была ложь от начала и до конца, и приор это знал. Но он все понял. Так Грон пытался отвести от приора и гимнасиума месть могущественного стратигария.
– Так тебе и надо, щенок, – прорычал тот, – как ты смел поднять руку на сына Всадника?
– Он первый начал, – ответил Грон, – и тоже, кстати, поднял Руку на сына Всадника.
– Так ему и надо, раз не может за себя постоять, – с полнейшим презрением к логике заявил стратигарий.
Грон усмехнулся и указал в сторону Ульсиноя:
