Дверь отворилась, и вошла Эрея. Улыбнувшись Грону, она подошла к мужу и обняла его за талию. Грон улыбнулся в ответ:
– Хорошо, что ты пришла, Эрея. Надо сказать Строну и Норну, что завтра они поедут с табуном, который купил Имогор. Я обещал ему дать провожатых на два дня пути, пока кони не привыкнут к новым конюхам. И передай всем, что сегодня я уезжаю. Надолго. За меня остается Комар.
Девушка бросила на Комара вопросительный взгляд – тот сосредоточенно кивнул – и вышла. В этом доме привыкли к отлучкам Грона. Комар задержался, ожидая, что Грон даст еще какие-то инструкции, но Грон знал, что все необходимое уже сказано. Остальное зависело только от самого Комара. Поэтому он откинулся в кресле и прикрыл глаза. Комар вздохнул и вышел вслед за женой.
Прошло почти два с половиной года с того дня, как Грон появился на этой ферме. Когда он встретил в Роуле караванщика, то из первых слов разговора ему показалось, что тот собирается предложить ему сопровождать его в Домеру, но оказалось, что дело было в другом. Этот караванщик, в отличие от Югора, удачно промышлял торговлей и слегка ростовщичеством. Один из разорившихся заемщиков оставил ему ферму с полусотней лошадей, и караванщик ломал голову, куда ему ее деть. За табун предлагали цену, которую умные люди называли слишком маленькой, а на большую покупателей пока не находилось. К тому же без ухода лошади стали хиреть, и картина понемногу становилась совсем уж удручающей, как вдруг боги послали ему Грона. Ферма была недалеко, хотя и не слишком близко от Роула, и, когда Грон прикинул, что, вполне возможно, удастся попозже наведаться к приору, они ударили по рукам. Потом караванщик увел свой злополучный караван в Домеру и не вернулся. За два перехода от Домеры на караван напали разбойники и вырезали всех. Весь караван до единого. От такого содрогнулась вся купеческая Элития. Купцов грабили и раньше, но никто никогда не убивал вот так. За богатых брали выкуп, бедных продавали в рабство, но убивать всех подряд… Базиллиус приказал стратигарию найти разбойников, и тот бросился в погоню. Когда после жестокой схватки, в которой сам стратигарий был смертельно ранен, захватили атамана, то он рассказал, что так захотел тот человек, что их нанял. Они должны были захватить караван и уничтожить всех до единого. Наниматель заплатил за каждого купца или приказчика по сто золотых, а за каждого погонщика или слугу по десять. И выплатил все. А на вопрос базиллиуса, перед лицом которого предстал пленный атаман, почему, по мнению атамана, он это сделал, тот ответил:
– Может, потому, что он карлик?
Грон узнал это от своих агентов. Он решил, что вскоре на ферме появится новый либо старый хозяин. Однако прошла четверть, другая, но никто не появлялся. Потом кончились деньги. Грон поехал в Роул, надеясь отыскать кого-нибудь из душеприказчиков караванщика, но никого не нашел. Зато, заскочив в знакомую забегаловку, он нашел там Комара. Тот был в стельку пьян, небрит и грязен. Грон присел за его стол и подозвал слугу:
– Скажи-ка, братец, давно этот пьяница здесь торчит? Слуга мрачно посмотрел на Комара и мрачно поморщился:
– А нам чего, плати да пей, а у этого пока еще деньги водятся.
– Слушай, я ж тебя не о том спросил.
– Так почитай уже четыре луны.
Грон прикинул – Комар прописался в этой забегаловке практически в то время, когда он был вынужден покинуть гимнасиум. Тут кто-то хлопнул и его по спине:
– Грон, вот чудеса.
Он обернулся. Это был Улмир. Студент присел рядом и с тяжелым вздохом кивнул на Комара:
– Вот видишь. С того момента, как его вышибли, пьет не переставая.
– А его-то за что?
– Все за то же. – Улмир виновато потупил глаза. – Это я виноват. А меня оставили.
– В чем?
– Ну если б я не бросился на Ульсиноя…
– То чуть позже он все равно бросился бы на меня, – закончил за него Грон. – Но почему Комар?
– Это все Ульсиной. Когда ты проучил слуг стратигария, тот рассвирепел. А Ульсиной нашептал отцу, что мы в тот вечер были с тобой. Меня выкинуть не удалось, я – сын Всадника. А Комар – сын купца, и, когда стратигарий пригрозил подать жалобу базиллйусу, приор вынужден был его исключить. А Комар боится возвратиться домой. Его отец дал денег на учебу с условием, что это будет часть его наследства. Остальную он должен был получить, когда закончит гимнасиум.
Грон кивнул и поднялся. Взвалив на плечо бесчувственное тело, он направился к выходу. Улмир последовал за ним.
– Куда ты его несешь?
Грон перекинул Комара через седло своей лошади.
– У меня ферма недалеко от Роула. Отвезу его туда и приведу в чувство.
– Да ты что? – удивился Улмир. – На какие же деньги ты ее купил?
Грон усмехнулся:
– Ну, моя она постольку, поскольку никому больше не нужна. Новый владелец был убит в том самом караване, а старый исчез.
Улмир кивнул. О судьбе каравана знала каждая собака в Роуле, так что других объяснений не требовалось.
Так Комар оказался на ферме. Через пару дней, когда он немного очухался, Грон поднял его рано утром и выволок во Двор, где без лишних слов окатил ледяной водой из колодца, а после плотного завтрака поволок с собой к загонам для лошадей.
Тот со стонами и охами прокорячился с Гроном до позднего вечера и шумно поклялся, что теперь он к загонам для лошадей ни ногой. Но утром Грон вновь поволок его туда же. Так продолжалось целую четверть. Наконец Грон решил, что Комар сумеет некоторое время справляться один. Поэтому однажды утром он разбудил его необычайно рано, уже одетый в походную одежду.
– Вставай, лежебока. Тот простонал:
– О, это опять ты, мучитель. – Потом открыл глаза и сел на постели. – Куда это ты?
– Мне надо уехать. На луну-полторы. Ты остаешься один. Завтрак на столе.
Пока Комар хлопал глазами, Грон вышел из дома, сел на лошадь и был таков.
Он вернулся через луну с деньгами и всем тем, что спрятал в ущелье, а также с Эреей, Строном, Норном и табуном в сорок лошадей.
Грон поднялся и вышел из комнаты. Эрея и Норн загоняли отобранных венетом лошадей в отдельный загон. За два с половиной года Грон создал себе имя, и многие приезжали издалека специально за его лошадьми. Как, например, сегодняшний покупатель. Грон прекрасно понимал, что майоранскую породу можно было бы найти и гораздо ближе, но на тех лошадях не стояло бы клеймо его табуна. Из загона вышел Комар и, посмотрев на Эрею, расплылся в улыбке.
Когда Грон вернулся с девушкой и остальными, Комар был на грани взрыва. Он никогда не был особенно близок к обязанностям конюха, а стажировки у Грона длительностью всего в одну четверть оказалось явно маловато. Поэтому все хозяйство висело на волоске. Когда Грон вошел в комнату, Комар вскочил из-за стола и заорал:
– Ну знаешь ли!..
И в этот момент вошла Эрея. Комар поперхнулся. А девушка окинула изрядно загаженную комнату, привычно скинула одежду и принялась за уборку. Комар ошарашено смотрел, как она, нагая, наводит порядок, потом покраснел и отвернулся. Вечером он зажал Грона в угол и спросил:
– Как зовут эту чаровницу?
– Эрея.
– А кто она тем лохматым?
– Сестра.
– Надо же, – удивился Комар и задумался. – Слушай, ты не против, если я начну оказывать ей знаки внимания?
Грон рассмеялся:
– Нет, дружище, буду только рад.
Комар довольно кивнул и принялся за дело. Через полгода он привел ее к подножию богини.
