– Ты – честный человек, Увар. – Грон кивнул на горку монет. – Возьми, мой стражник погиб, у него осталась жена и пятеро детей. Я хочу, чтобы ты помог им устроиться в жизни, научил ремеслу. Деньги в женских руках что вода. Утекут – не заметишь.
Увар некоторое время недоверчиво поглядывал то на Грона, то на неожиданно свалившееся на него богатство, но потом упрямо помотал головой:
– Это плохое вложение денег, почтеннейший Грон. Я с трудом отдаю существующие долги. А завтра все мое добро может оказаться в загребущих лапах Паштора.
Грон усмехнулся:
– Ну, я думаю, семье Дамира не нужно столько денег сразу. Они предпочтут проценты позже. А что касается Паштора… – Грон сделал паузу. – Боги даруют удачу тем, кто ее достоин. Подумай, купец, разве ты не достоин удачи? – И Грон закончил, громко и четко выговаривая слова: – И я очень не завидую тем, кто становится на пути богов.
И эта фраза также была передаваема множеством уст.
Увар, не отрывая от Грона напряженного взгляда, наклонился к куче монет. Грон сделал знак Хирху и Йогеру, и те быстро растянули мешок и начали горстями кидать туда монеты.
– Но я же не пересчитал, – взвился Увар.
– Эти двое пойдут с тобой, дома и пересчитаешь.
Когда все монеты оказались в мешке, Грон принял из рук Хирха рубиновый, обруч и повернулся к высокому крепкому нищему с повязкой на одном глазу.
– Я благодарю Убогно-одноглазого за заботу о семье погибшего. – С этими словами он небрежным жестом протянул нищему обруч.
Убогно так же небрежно подхватил его, мгновение рассматривал, будто, покупая дешевый мешок, искал на нем дыры. Затем оба одновременно повернулись и подчеркнуто независимо, как случайно столкнувшиеся зеваки, разошлись в разные стороны. Но эта нарочитая небрежность никого не обманула. Сегодня у всех на глазах был коронован новый хозяин «ночного двора», и сделал это Грон, десятник базарной стражи. Чудны дела твои, Господи!
– У тебя в руках был рубиновый обруч базиллиуса, и ты отдал его этому нищему?! – Ютецион, систрарх базара, с трудом сдерживаясь, выпустил воздух сквозь стиснутые зубы. Проклятье, патрицианство практически уже было у него в руках. – Ты немедленно вернешься в «ночной двор» и заберешь обруч обратно.
– Я не стану этого делать, господин.
– Что-о-о?
Грон вежливо разъяснил:
– Убогно отнесся ко мне с уважением и помог семье убитого стражника, я не хочу его обижать.
– Мне начхать на твой страх, ты… э-э…
Тут до систрарха внезапно дошло, что Грон отказался это Делать не потому, что испытывал страх или считал, что это невозможно, а просто потому, что не хотел. Он очень удивился.
– Ты хочешь сказать, что если бы не эти причины, то сумел бы забрать обруч?
– Конечно, господин.
Систрарх внимательно разглядывал Грона. Его гнев испарился, уступив место ощущению тревоги. Судя по всему, он слишком долго не обращал внимания на ситуацию в сотне базарной стражи. Там действительно происходило что-то необычное. Явным симптомом было то, что его доходы резко возросли, но это был приятный симптом, поэтому систрарх не слишком разбирался в причинах. Сейчас он припомнил, что луны три назад купцы перестали донимать его жалобами. А старший десятник вот уже четыре луны не докладывал о потерях. За исключением последнего дня прошлой четверти. Систрарх почувствовал озноб. Похоже, этот десятник оказался чем-то необычным, и, прежде чем продолжать разговор, следовало получше узнать – чем. Систрарх махнул рукой:
– Хорошо, иди, я вызову тебя позже.
Грон молча поклонился и вышел из покоев. За порогом его ждал Улмир.
– Ну как прошла беседа? Грон улыбнулся:
– В пределах ожидаемого.
– И что же дальше?
Грон хлопнул его по плечу.
– Пошли, пропустим по стаканчику и поговорим.
Они вышли на улицу. Даже сюда, за стены верхнего города, доносился приглушенный шум базара. Они прошли мимо акрополя и воротами Семи ветров вышли на площадь Высоких фонтанов.
Грон отыскал Улмира, как только прибыл в Эллор. Тот, будучи одним из лучших учеников гимнасиума и сыном Всадника, занял неплохое место в свите казначея. Приятель был искренне рад встретить собутыльника по студенческим пирушкам и тут же предложил посодействовать в устройстве на новом месте, но Грон улыбнулся и отказался:
– Я не собираюсь надолго задерживаться в столице, но когда я решу ее покинуть, мне понадобится твоя помощь.
Улмир настороженно кивнул. От слов Грона веяло чем-то необычным, а он не очень-то хотел подвергать риску свое теплое местечко. За прошедшие несколько лет он успел сделать некоторую карьеру и сейчас занимал место одного из писцов при самом казначее. На том они и расстались.
Время шло, они продолжали изредка встречаться, – слава Грона росла, и Улмир даже изредка щеголял в кругу друзей и подружек знакомством со столь загадочной и популярной личностью. И вот сегодня с утра Грон передал через знакомого, чтобы Улмир ждал его. Они встретились у порога палат систрарха базара. Грон поздоровался и, бросив: «Подожди», скрылся внутри. Ждать Улмиру пришлось не очень долго, и сейчас они шли по улицам Эллора, а Улмир терялся в догадках, не принесет ли ему беду его разрекламированное знакомство.
Они дошли до таверны, в которой обычно встречались, она была немного чище и приличнее той, в которой они коротали вечера в Роуле. Грон на мгновение задержался на пороге и сказал подскочившему слуге:
– Вина, и не беспокоить, – и направился к столику, стоящему в дальнем углу.
Кувшин принесли мигом. Грон разлил вино по стаканам, отхлебнул и поднял глаза на Улмира:
– А скажи, Улмир, правда ли, что базиллиус сильно сдал за последний год?
Тот несколько растерянно посмотрел на Грона:
– Ну, он еще вполне… Особенно когда… Грон усмехнулся:
– Значит, ты считаешь, что безродный десятник базарной стражи слишком туп, чтобы разобраться в придворных интригах? Ладно, тогда ты слушай, а я буду говорить. – Грон отхлебнул еще вина и начал: – Вокруг трона три группировки. Первая, самая влиятельная, – старые патриции из «ста семей» и жрецы во главе с Юнонием и его сыном Алкастом. Вторая – купцы и средние землевладельцы из провинции, к которой, как мне кажется, принадлежишь и ты. Третья, самая разрозненная – систрархи городов и цехи. – Он сделал паузу, откровенно забавляясь ошарашенным видом Улмира. – Что, неплохо для бывшего слуги?
– Клянусь, я еще ни от кого не слышал столь краткого и точного расклада.
– Учись, – усмехнулся Грон. – Ладно, идем дальше. Улмир кивнул.
– Жрецы и патриции вряд ли считают меня чем-то большим, чем вошь; в твоей команде я немного популярен, а систрархам на меня глубоко начхать. Так вот. Я не прошу у тебя поддержки в твоей команде. Более того, я сам могу тебе помочь. – Он снова отхлебнул вино и небрежно добавил: – Скажем, замолвить словечко перед баши Дилмаром. – Он опять помолчал, наслаждаясь крайней степенью изумления, нарисованной на физиономии Улмира. – Ладно, закрой рот, кишки простудишь.
Тот немного пришел в себя.
– Теперь слушай внимательно. Я знаю, что систрарх базара подвизается в качестве мальчика на побегушках у Юнония, верховного жреца храма Эора, Отца-луны, в надежде каким-то боком получить патрицианство. Сейчас он начнет рыть по поводу меня. И все, что он нароет, заставит его укрепиться во мнении, что я копаю под него.
Улмир сосредоточенно кивнул. Его глаза лихорадочно блестели. Он чувствовал, как от уровня мелкого молодого клерка, тратящего горсть заработанных серебряных на дружеские попойки и на дешевых гетер,
