Грон замер – все висело на волоске. Но тут послышался вкрадчивый голос придворного:
– Решение одобрено мудрейшим Юнонием. Стратигарий тут же потерял к нему интерес.
– Что ж, парень, тебе не повезло. – Он сонно кивнул придворному и вновь впился зубами в персик.
Придворный возгласил:
– Да славится мудрость Блистательного!
Все рухнули на пузо и спиной вперед выползли из кабинета. Через десять минут Грон оказался за воротами со свитком пергамента в руках и глупой, облегченной улыбкой на взмокшем лице.
– А еще я умею валять войлок, господин. Здоровенный парень с могучими руками стоял перед Гроном и смущенно мял в руках концы шерстяного пояса.
Грон вздохнул. Охотники валили толпами. Дорн прогонял их через перекладину и бег на дистанцию в одну милю. Всех, кто не укладывался в определенные нормативы, безжалостно заворачивал. Потом те, кто прошел Дорна, попадали к Грону. Он долбил их вопросами на сообразительность и прогонял через некое подобие тестов Роршаха, а также через что-то вроде теста на ай-кью. И все равно тех, кто проходил по всем статьям, оставалось около трехсот человек. Грон задумался, а может, не стоило зацикливаться на шести десятках? Можно бы было набрать сотни две, а потом отсеять. Но потом отрицательно покачал головой. Нет, нарушается закон пирамиды: нижние подпирают плечами верхних. Ему необходимо научить этих ребят слишком многому, и с большим количеством он не справится. Он поднял глаза на парня. Тот был несколько простоват, но смекалист.
– Хорошо, иди, Ограм.
Тот умоляюще посмотрел на него и отошел от стола. Грон жестом остановил следующего кандидата, показавшегося в проеме двери.
– На сегодня все.
Сиборн, стоящий у двери, схватил парня за шиворот и вытолкал наружу. Грон с хрустом развел руками и зевнул.
– Сегодня вечером созовешь всех. Я хочу услышать, как идут дела.
Сиборн чуть склонил голову и исчез за дверью. Грон вышел на порог и остановился, привалившись плечом к косяку. Прошло две луны с того момента, как он получил эдикт о высылке. Решением стратигария ему дозволялось нанять охотников, и подо все выделялось сорок золотых. Грон улыбнулся. Баши Дилмар уже раскошелился на две с половиной тысячи, и Грон не собирался притормаживать. Он неторопливо прошел по двору фермы. Она принадлежала баши и располагалась в трех милях от Эллора. В дальнем конце загона для лошадей стояло, уперев в землю оглобли, два десятка крепких, широких телег. Большая их часть была уже загружена, и поклажа укрыта грубой непромокаемой тканью. В соседнем загоне топтались быки.
– Эй, Грон, посмотри, какой меч, – послышался восторженный голос Дорна.
Грон обернулся. С тех пор как Угром изготовил булатные мечи для всего десятка, Дорн просто влюбился в свой. Он, в подражание Грону, назвал меч Шалуном и каждую свободную минуту испытывал его на чем ни попадя. Сейчас он стоял в загоне для свиней, рядом с только что обезглавленной тушей хряка, и потрясал мечом:
– С одного удара!
За воротами раздался топот копыт, затем кто-то заколотил в створку бронзовой рукояткой кинжала. Якир крикнул: – Кто?
– Послание уважаемому Грону от достойного Комара! Грон уже торопливо шел к воротам.
Гонец оказался знакомым. Полторы луны назад, когда поток охотников набрал полную силу, Грон отобрал два десятка пастухов и конюхов и на целую четверть ускакал с ними на одну из отдаленных ферм, принадлежащих какому-то знакомому баши. После возвращения он вызвал к себе девятерых:
– Кто был в Роуле?
Вперед вышли двое. Грон оглядел их:
– По какой надобности?
Они переглянулись, потом один решился:
– Я ходил с караваном.
Грон перевел взгляд на второго.
– Я, господин, гонял табун с фермы… – Тут он запнулся, в его взгляде мелькнуло удивление, и он выпалил: – Скажите, господин, а не ваше ли клеймо – маленький лук с рукоятью?
Грон улыбнулся и кивнул.
– О, у вас великолепные лошади. То-то, я смотрю, вы так здорово в них разбираетесь.
Остальные смотрели на Грона большими глазами. Он выдержал паузу, потом продолжил:
– Поедете на ферму. Через год мне понадобится три – пять сотен лошадей. А через три – в пять – десять раз больше. Я предлагаю вам работу. Платить буду хорошо. Что скажете?
Табунщики разочарованно переглянулись:
– Нам бы хотелось с вами. Грон повел бровью:
– Можете рискнуть. Но я не могу обещать, что возьму вас. Впереди испытания, и те, кто их не пройдет, могут остаться ни с чем. – Он помолчал, потом добавил немного меда: – Однако вы сможете попробовать через год, когда мы будем уходить с фермы. Если, конечно, у вас еще останется желание.
Они задумались. Потом тот, что уже гонял табун с его фермы, махнул рукой:
– Я согласен.
Грон посмотрел на остальных. Последовало девять кивков. Грон достал из сумки, лежащей на столе, тубу, запечатанную воском.
– Здесь письмо к господину Комару. Он сейчас командует на ферме. Выезжаете завтра утром.
И вот сейчас табунщик вернулся. Грон приветствовал его и взял тубу с письмом. Вернувшись в дом, он сломал воск и развернул свиток. В прошлый раз он спрятал под письмо шесть векселей Дилмара всего на пятнадцать тысяч золотых и потому несколько беспокоился. Однако все обошлось.
От письма Комара веяло теплом и жизнерадостностью. Эрея родила сына, лошади здоровы, к моменту получения письма в табуне ходило триста пятьдесят голов. Половины присланной суммы хватило, чтобы купить две соседние фермы и полторы сотни кобылиц, но пастбищ хватит и на тысячу-полторы голов. Торговля идет блестяще, а Врен-табунщик решил перебраться к ним. Через луну после его отъезда около фермы появились лихие люди, но потом пропали, не напав. Приор передает ему привет и радуется его успехам.
Грон отложил письмо и задумался. Прошло уже больше года с того дня, как он покинул Роул. И с той ночи, когда он встретился с карликом. Луну назад он собрал десяток.
– Вот что, парни, есть еще кое-что, что вы должны знать. – Грон замолчал, раздумывая, что можно рассказать ребятам, но тут подал голос Сиборн:
– Если ты о карлике, то мы знаем о нем. Грон так изумился, что Сиборн рассмеялся:
– Видишь, вот и мы смогли тебя удивить. – Он весело оглядел остальных. – Мы многое знаем о тебе, Грон. О Тамарисе, об Аккуме, о Роуле, о том, что ты учился в гимнасиуме.
Все молча улыбались. Потом Дорн положил ему на руку ладонь.
– Мы думали о твоих словах, Грон, честно. Хотя никто не хотел об этом думать. Но теперь все решено. – Он хмыкнул. – Теперь тебе до конца жизни не отделаться от нас, десятник. Так что терпи. А о карлике или кто там появится еще, не думай. Мы за этим приглядим.
В тот вечер карлик со всеми его хозяевами вдруг показались Грону такой мелочью, что их можно было раздавить, не заметив.
…Грон закончил читать письмо и посмотрел в окно. Солнце садилось. Ветер был по-весеннему теплым. Вскоре вновь застучали копыта, и во двор въехали остававшиеся в Эллоре Яг, Ливани, Хирх и ездивший за ними Сиборн.
Стол накрыли на улице. После того как все доложили о том, что еще осталось сделать, Грон отхлебнул дожирского и задумался: как всегда, не хватает последней ночи. Он оглядел свой штаб.
– Значит, так, парни. Сколько бы мы ни собирались, всегда останется что-то, чего мы не доделаем. В поле за фермой, у костров, живет почти три сотни человек. Завтра Яг, Сиборн, Ливани, Хирх, Йогер и Дайяр отправятся туда. Будете отбирать себе десятки.
Послышались возгласы – кто радовался, кто выражал сомнение, а Грон повернулся к Дорну, который
